– Кошмар – это то, что эти ребята на улицах устраивали. А там возмездие. Совершенно не равноценное, но неотвратимое, как понос после кефира с селёдкой, – напарник выбросил окурок и запнул камешек в ливнёвку.

Некоторое время они шли молча. До Конторы оставалось совсем недалеко. Серое непримечательное здание в два этажа стояло в конце улицы. Потертые бетонные ступеньки, приступочки из крошащегося кирпича и крашенные поверх ржавчины самопальные решётки на окнах навевали мысли об СССР. На потемневшей от времени табличке некогда красного цвета невозможно было разобрать ни одного слова, кроме чёткого "контора".

Сотни таких зданий раскиданы были по просторам необъятной, ничего примечательного не было бы, если не посещать их одно за другим. Они выглядели, как под копирку. Если бы кто-то решил сверить трещины на старой табличке, то не нашёл бы отличий. Контора была только одна, но везде – Гвид точно это знал. Но в каждом городе там работали разные люди. Или не совсем люди.

Рядом с их Конторой уже стояли отдыхая несколько грузовых "газиков", пара "буханок" быстрого реагирования и "чирок" начальника. На крыльце топтались любители подымить, бережно сбрасывая пепел в большую жестяную банку. Увидев приближающихся коллег они замахали руками.

– Эй, Санька, жив сегодня? Не скормил тебя Гвид никому?

Хлопнула входная дверь. Смешки утихли. На бетонку вышел начальник Конторы, внимательно глядя на подходящую парочку. Работяги побросали сигареты и тихонько втянулись в здание. Начальник остался в одиночестве. Он засунул руки в карманы джинсов, передёрнул широкими плечами так, что клетчатая рубашка едва не треснула, и сверлил приближающегося Гвида тяжёлым карим взглядом.

– Валентин Адольфович, у вас от серьёзных дум остатки вашей шевелюры поседеют, – оскалился ни разу не смутившийся оперативник, почесав слипшиеся в колючий ёж волосы.

– Гвид, можно без отчества, ты же знаешь. – Поморщился тот, стряхивая непослушный седой завиток, лезущий в глаза. – Ты что опять творишь?

– Работаю.

– У меня такое ощущение, что ты просто пытаешься сдохнуть раз за разом, – процедил Валентин и повернулся к Александру, – но напарника с собой не потащил. Хоть это хорошо. Что скажешь о нашем чучеле?

– Я? – Парень поднял глаза, и начальник кивнул. – Действует без подстраховки, вразрез с половиной должностной инструкции… Но крайне эффективно. Он был на вызове раньше меня. Намного раньше. И в принципе справился полностью сам.

Дверь открылась. На крыльцо вышла тоненькая девушка. Она была как будто сделана каким-то японским чудаком, повёрнутым на оригами из кальки. Вся она была почти прозрачная, состояла из острых углов и ломких линий. Это подчёркивал серый костюм и лёгкие, как пух, светлые волосы.

– Гвид, от тебя ужасно пахнет, – изрекла женщина, сдвигая светлые тонюсенькие брови над бесцветными глазами. – Валентин, отпустите его в душ, а потом хоть распните в своём кабинете. Мне Александр нужен для отчёта и заполнения карточек расхода артефактов. А потом и он тоже весь ваш.

– Кать, ты, как всегда, сама доброта и нежность, – улыбнулся Гвид, стягивая куртку, – мне тоже есть, что сдать. Так что заскочу.

Она сухо кивнула, прихватила мага за рукав и утащила в недра Конторы. Валентин вздохнул и кивнул подчинённому.

– Вы из меня тут не просто верёвки вьёте, а макраме вылетаете! – Беззлобно бросил он. – Вот сменят меня на какого-нибудь деспота и тирана – заплачете.

– Чтобы сменить вас на кого-то, дорогой Адольфыч, нужно сначала кого-то найти, – Гвид хмыкнул, повернувшись к душевым, – вряд ли можно второго такого идейного придурка выкопать.