Поев блинчиков с малиновым вареньем, выпив чашку растворимого кофе, я выбежала на улицу и через пять минут находилась на остановке. На такси денег не было, но маршрутку я позволить себе могла. И когда она подошла, забралась внутрь, бухнулась на переднее сидение и взглянула в окно. Возле ларька с шаурмой стоял мужчина лет тридцати, и он пристально вглядывался в салон моего микроавтобуса. Высокий, стройный, черноглазый и черноволосый, он выгодно выделялся на фоне серой толпы.

Во что одет был незнакомец, я не заметила, меня приковал его гипнотический взгляд. Появилось желание выйти на тротуар, подойти к мужчине и замереть в его объятиях. Сладко заныл живот, застучало сердце, но я, взяв себя в руки, отвернулась и взглянула на рыжего молодого человека в футболке и драных джинсах.

Когда такие штаны носят девушки и в дырах просматриваются симпатичные ножки, терпеть можно, но если их надевают представители сильного пола, это неприятно. Парень пристально смотрел на меня, я сморщила нос, передёрнула плечами и уткнулась в смартфон.

Уже выйдя на своей остановке, я оглянулась. Навязчивый тип, гипнотизировавший меня всю поездку, исчез во тьме салона, а потому я спокойно направилась к территории больницы, там зашла в отдел кадров, но оказалось, что рабочих мест в стационаре нет.

– Я же на днях была у завотделением, он мне даже заявление подписал, – расстроилась я.

– Вы не пришли вовремя, поэтому вчера приняли другого доктора, – отозвалась кадровичка. – Извините, ничем не могу помочь. В поликлинике и других отделениях тоже полный комплект. Если только…, – она замялась, – Алевтина Васильевна в августе на пенсию уйдёт, вот тогда приходите. Дайте номер телефона, позвоним.

На сегодняшний день был конец июня, целый месяц надо было чем-то питаться, платить квартплату, а почти все отложенные семьёй деньги ушли на похороны.

– Ладно, что-нибудь придумаю, – решила я, попросила не забыть зарезервировать место, попрощалась и направилась домой.

Черныш сидел возле двери и ждал меня. Судя по морде, он был сильно обижен.

– Ну и что злишься, мамин ребёнок? – отталкивая его тапкой, незлобиво проворчала я. – Ты ведь только её не царапал, а мы с папой вечно ходили с колото-резаными ранами. Тем не менее, кормить тебя я буду, даже если самой придётся голодать, так что успокойся.

Черныш зашипел и перегородил дорогу в гостиную. Пройдя на кухню, я насыпала усатому сухой корм, открыла холодильник, налила себе холодного молока и с жадностью выпила.

Мама рассказывала, что раньше оно было натуральным и очень вкусным, я такое пробовала, когда ездила к родственникам в деревню, но эта деревня находилась в двухстах километрах от нашего мегаполиса и теперь, не имея машины, которая не подлежала исправлению, я могла рассчитывать только на общественный транспорт, недоступный по причине дороговизны.

Краем глаза увидев, что Черныш поедает содержимое миски, я торопливо прошла в зал и первым делом посмотрела туда, где вчера вечером лежала перчатка. Её не было. И тут мне стало грустно, ведь я уже навоображала, что этот предмет туалета принадлежал мужчине из параллельного мира, похожего на незнакомца возле киоска с шаурмой.

«Как ты можешь! – возмутился кто-то во мне. – Только что погибли твои родители, а ты захотела любви»!

«Может быть, не любви, а замужества, чтобы не было так безумно одиноко»? – возразила я, затем прошла к стенке, открыла комод, вытащила шкатулку под серебро с остатками денег и опустилась на диван, чтобы пересчитать и обдумать, как на них прожить до августовской зарплаты, которую, скорее всего, выдадут в сентябре.