Чудовище мелко вздрагивало и втягивало воздух. Засохшая корка на веках не позволяла ему видеть и, сжав зубы, я снова притащила посудину со снегом, поставив на тлеющие угли, чтобы растопить. Щурясь, как слепая мышь, в очередной раз просмотрела уцелевшие склянки и пузырьки и обрадовалась, разобрав на бутыли названия трав. О том, что я собираюсь делать, старалась не думать. Возможно, я совершаю глупость и лучше не подходить лишний раз к хёггу. Но его глаза не давали мне покоя. Всю жизнь страдая от плохого зрения, я как никто понимала желание видеть. И отчаянное бессилие от осознания, что это недоступно.

На моих очках одно стекло пришло в негодность, так что смотрела я через оставшееся и пыталась отогнать ужасающую меня мысль о грядущей слепоте. Что я стану делать, если и второй окуляр разобьется? Я ведь буду совершенно беспомощна! А мне еще надо добраться до Варисфольда…

Прикусила щеку до боли, чтобы прогнать жуткие мысли.

– Я не сдамся. Я справлюсь, – прошептала себе под нос.

И снова посмотрела на затянутые коркой глаза хёгга. А потом решительно вытащила пробку из склянки.

– Глупая жалостливая Энни, – проворчала я, смешивая теплую воду с настоем трав.

Отставила посудину и осмотрелась. Хёгг лежал неподвижно, но чтобы добраться до его глаз мне понадобится опора. Пыхтя, я подтащила к драконьей голове несколько ящиков, поставила один на другой. С сомнением осмотрела конструкцию. И полезла наверх, прижимая к себе разведенный настой и тряпку, оторванную от моего же платья.

Ящики подо мной скрипнули, но устояли. А драконья макушка оказалась на расстоянии вытянутой руки! Сглотнув ком в горле, я смочила лоскут и приложила его к левому веку хёгга. Чудовище не шелохнулось. И уже смелее я снова смочила тряпку и попыталась протереть драконий глаз. Повторить процедуру пришлось несколько раз, но когда веки освободились от корок, я с гордостью осмотрела свою работу.

– Вот, теперь неуклюжую Энни можно назвать спасительницей драконов! – пробормотала я. – А что, неплохое звание, да? Точно лучше чем «семейное посмешище» или «Ошибка Вильсон»!

И лишь сейчас увидела, что мутная пленка поднялась, а хёгг смотрит на меня. У него были пугающие радужки желто-серого цвета и узкие кошачьи зрачки. А взгляд внимательный, пристальный. Я неловко переступила ногами, и голова дракона переместилась, чтобы не упускать меня из вида.

Моя шаткая опора дрогнула, и я вместе со всеми ящиками грохнулась вниз, болезненно приземлившись на земляной пол! Взвыв, вскочила, шарахнулась в сторону. Драконье крыло дернулось, загораживая мне выход.

Я похолодела. Вот так и лечи это чудовище!

Отступила в темноту пещеры. Медленно и неповоротливо хёгг тоже развернулся. Открыл пасть. И зарычал!

Я кубарем отлетела, спряталась за ящиками, пытаясь успокоить хриплое дыхание. Хёгг тяжело топал где-то у лаза, ударялся о стены шипастый хвост. И снова рык! Я присела, закрыла уши ладонями. Железный ящик со звоном ударился в стену. Что не нравится этому чудовищу?

– Я пытаюсь тебя лечить! – крикнула я. – Прекрати все ломать!

В ответ своды пещеры дрогнули от рычания. Эхо ударило по ушам, и я забилась в угол, трясясь от страха. Боги! Да этот монстр меня просто сожрет! На что я надеялась? Очнулась зверюга и теперь ищет чем закусить! И зачем я его пожалела?

Железный ящик, за которым я спряталась, отлетел в сторону. Голова дракона возникла совсем рядом, и, взвизгнув, я поползла вдоль стены, не в силах даже вскочить. Ладонь попала на острый уголек и взвыла я уже в голос. Дракон ответил рыком, от которого, кажется, сотряслись стены. А ведь с утра еще прикидывался дохлым! Змеюка!