– Ничего не требуется, не надо прилагать никаких усилий, потому что змея в бухте не было… Его, вообще, не существует. Я точно знаю. Вы посмотрите видео про змея. Очертания у него нечеткие, размытые. Да и слишком большой он… Я читал и знаю, что морские змеи большими не вырастают.

Коман на этот раз не сдержался:

– Как это не бывает, когда я сам его видел. Да что там я, сотни людей видели. Не надо говорить глупости.

– В том-то и дело, что змея все видели, но руками то его никто не трогал. Я уверен, змея не было, – таким же тихим голосом, но теперь уже по той причине, что ему не верят, возразил Гарник.

И в самом этом возражении, в самом его тоне, прозвучала такая уверенность в своей правоте, что Бони решил сразу не отвергать эту незрелую детскую мысль, а досконально все для себя выяснить и проверить.

– Я согласен с тобой, – ответил Бони Гарнику, неожиданно поддержав мальчугана, – я согласен, что змея никто руками не трогал, что очертания чудовища на всех снимках, действительно, какие-то нечеткие. Но, если взять и очень смело предположить, что змей – это мираж, обман зрения, то как тогда быть с разрушениями и пострадавшими людьми? Иллюзия, какая-бы невероятная она ни была, не способна совершить ничего подобного. С этим, я надеюсь, ты спорить не станешь?

Гарник будто ожидал подобного утверждения от Бони.

– Вот! В том-то и дело! – воскликнул Гарник, – разрушал набережную вовсе не змей.

– А кто тогда, если не змей? – почти синхронно спросили Коман и Бони.

Гарник продолжал торжествовать.

– В тот вечер и последующие дни все взрослые были заняты только змеем. Никаких других версий ни у кого и не возникло. Никто даже в сводки погоды не заглядывал. А ведь я об этом читал, в тот самый вечер в районе Анагории был зафиксирован необычно сильный ветер, и произошло несколько подземных толчков.

Бони переглянулся с Команом.

– Ты предполагаешь, что землетрясение могло спровоцировать потоки воды с гор? – спросил Бони, пораженный не столько проницательностью Гарника, сколько тем обстоятельством, что к нему самому до сих пор не приходила подобная мысль.

Гарник со значением посмотрел на Бони и поучительным, как у взрослого тоном, ответил:

– Я не предполагаю, а точно знаю, что так все и было. Землетрясение повредило берега нашего высокогорного озера, и оттуда на набережную хлынула вода.

В разговоре наступила пауза. Напевая про себя известную популярную мелодию, Бони анализировал новую для себя информацию.

Гарнику стало скучно. Он слез со стула и уперев руки в бока, сказал:

– Я пойду. Сейчас кататься на велике самое время – народу-то нет. Все уехали. Улицы свободные. Красота!

– А как ты думаешь, Гарник, когда народ в Анагорию вернется? – спросила Эйден, ожидая от необыкновенно проницательного соседского мальчугана особых рассуждений на этот счет.

– Скоро опять понаедут, – не без сожаления ответил Гарник, – страх быстро пройдет. А если поймут, что змея не было, тогда еще раньше вернутся.

Когда Гарник ушел, Бони некоторое время смотрел в одну точку.

– Пожалуй, я тоже пойду. Отдохну с дороги… Конечно, это невероятно, с научной точки зрения просто дико. Слишком смелое предположение, которое ни под какие правила не подпадает. Просто бред какой-то. Нет, этого не может быть… – бормотал про себя Бони, покидая гостеприимную столовую Эйден.

Когда дверь за ученым закрылась, на улице зазвенел громкий переливчатый колокольчик. Из окна гостиницы было хорошо видно, как к воротам гостиницы подъехал довольно странного вида велосипедист.

– Эйден, тебе на постояльцев сегодня везет, – попробовал пошутить Коман.