– Миллион раз. Толку-то.

– Тогда как-нибудь докажи ему, что намерена измениться. Например, начни готовиться к экзаменам.

Она так очаровательно мне улыбнулась, что я на миг подумала – и правда, почему бы не взяться за ум. А потом вспомнила, зачем пришла. Уж точно не за советом по учебе. Я пришла, чтобы рассказать о деле, помочь в котором могла лишь такая популярная девушка, как Керис.

– Сегодня будет вечеринка, – сказала я. – Касс приедет.

Керис подскочила, словно ее током дернуло, и оживилась:

– А кто ее устраивает?

– Кто-то из его бывших одноклассников.

– Кто именно?

– Касс не сказал.

– А что он сказал?

– Что будет вечеринка и что он приедет.

– Он же собирался вернуться только после сессии.

– Теперь вот приедет на выходные – из-за всего, что стряслось.

– Почему он мне не позвонил?

Я пожала плечами. Понятия не имею. Надеюсь, потому что он к ней охладел. И едет, чтобы повидаться со мной.

Керис взяла телефон, просмотрела сообщения: новых не было.

– А когда он рассказал тебе про вечеринку?

– На днях. Я сидела в кабинете директрисы, слушала, как Джон распинается о том, какая дерьмовая у нас школа. Вместо того чтобы предлагать ему пройти какие-то занятия, почему бы им не прибегнуть к традиционным педагогическим методам: строгая дисциплина, тишина в коридорах, вот это все.

– Ну а Касс тут каким боком?

– Я отпросилась в туалет и, поскольку уж на это каждый человек имеет право, отказать они не смогли. Я позвонила Кассу, попросила приехать домой.

– И он рассказал тебе про вечеринку?

– Нет, он даже трубку не взял. Пришлось вернуться в кабинет и выслушать лекцию Джона о муштре.

– Это еще что за фигня?

– Ну, это как в частных школах – старшие воспитатели, бесконечная зубрежка и телесные наказания. Директриса заявила, что бить детей запрещено законом, Джон ответил – мол, он в курсе, однако же мне необходима программа построже. Директриса спросила, люблю ли я учиться, и я сказала, что терпеть не могу. Джон принялся меня стыдить, дескать, образование – это привилегия, на что я заявила – если ему так нравится учиться, пусть сам и играет роль уродливого чудовища в школьном спектакле. А мама мне: не смей с ним так разговаривать. Капец, короче.

Керис расхохоталась. Искренне. А за ней и я. Давненько я так не смеялась. Странно было слышать собственный смех – точно саундтрек, который не имеет ничего общего с моей жизнью.

Я не рассказала Керис, что Джон заявил: Александра, ты неисправима, мама печально покачала головой, а я выбежала из кабинета. Умолчала я и о том, как угрюмо под дождем выглядела пустая детская площадка – так, словно тоже на что-то злится. Не сказала, что, когда, словно по волшебству, Касс все-таки перезвонил и мы поболтали, я закрыла глаза и представила, будто он рядом.

– Позвони ему сама.

Керис убрала вейп в сумку.

– Это еще зачем?

– Узнаешь, где будет вечеринка.

– Если бы он хотел меня там видеть, сам бы мне обо всем рассказал.

– Так не он же ее устраивает! Его самого пригласили.

– Почему бы тебе ему не позвонить?

– Да он мне в жизни не скажет адрес. Он же знает, что я под домашним арестом. Обещал, что мы завтра увидимся, но я не могу столько ждать.

– Не нравится мне это все, Лекси. Ведь если я скажу тебе, где вечеринка, и у тебя будут проблемы, то я же и окажусь виновата.

– Там будет куча народу. Сотни человек. Мне мог сказать кто угодно. Ты ведь хочешь встретиться с Кассом? Вы почти месяц не виделись.

Она бросила на меня хмурый взгляд.

– Тебе-то какая разница?

Я могла бы ответить: «Без тебя меня не пустят на вечеринку, а я больше минуты без него не выдержу». Но вместо этого сказала: