– Мне ничего не задали.

– У тебя экзамены на носу, наверняка что-нибудь задали.

Мама нахмурилась. Я догадалась, что она хочет сказать.

– Перестань его доводить, – сказала она, поднявшись за мной в комнату.

– А я и не довожу. Я хочу, чтобы он мной гордился.

– Ах вот оно что. – Мама со вздохом села на кровать.

– А почему так мрачно?

Мама молча меня рассматривала.

– Почему ты так на меня смотришь? – спросила я наконец.

– Если бы ты вела себя как следует, не было бы проблем.

– Я стараюсь. Я же тебе только что объяснила. Давай я приготовлю ему кофе?

Мама кивнула.

– Он любит эспрессо. Хочешь, научу?

Я смыла макияж, и мы принялись готовить кофе. Джон ушел в кабинет, чтобы завершить какую-то важную работу, а мама показала мне, сколько класть кофе, как взбивать молочную пену с помощью кофемашины и потом присыпать ее шоколадным порошком, как делают в кофейнях. Мы налили кофе в любимую чашку Джона, положили на блюдце новое песочное печенье, поставили на поднос.

– Вот умница, – сказала мама. – Это ему точно понравится.

Я поднялась наверх и стояла на пороге кабинета, пока Джон не заметил меня и не пригласил войти. Вид у него был довольный: оказывается, он как раз хотел кофе. Сказал, что я будто мысли его прочла. Джон отпил несколько глотков и съел оба печенья. Я глазела на него, не зная, то ли уйти, то ли дождаться, пока он закончит, и унести поднос. Я решила, что он сам скажет, как мне поступить, а потому ждала в стороне, чтобы не мозолить ему глаза.

– Все равно еще неделю ты будешь под домашним арестом, – наконец произнес он.

– Ладно.

– Я сержусь из-за вечеринки.

– Понимаю.

– Дурацкими вопросами за ужином и чашкой кофе вину не загладить.

– Нет, конечно.

Он допил кофе и протянул мне чашку.

– А теперь проваливай. Мне нужно поработать.

– Принести еще что-нибудь?

– В следующий раз сделаешь мне чаю. Примерно через час. И скажи маме, чтобы снова положила печенье: оно очень вкусное.

Будь приветливее. Извиняйся. Веди себя спокойнее.

Гораздо проще, чем я думала.

Мы с мамой вымыли посуду. Я помогла уложить Айрис. Мы сидели в гостиной, дожидаясь, пока Джон закончит работу и присоединится к нам. Я надеялась, мы втроем посмотрим кино, но появившийся наконец Джон сообщил, что уходит.

– Не поздновато для паба? – спросила мама.

– У меня встреча с клиентом.

– В такое время?

Джон нахмурился.

– Не начинай.

Вышел в коридор, обулся. Мама сняла с вешалки его пиджак, прижала к груди и спросила:

– Тебя сегодня ждать?

– Дай пиджак, пожалуйста.

– Да или нет?

– Ради бога.

Пожалуйста, мысленно взмолилась я, не надо.

– Я так по тебе соскучилась, хотела побыть с тобой, – добавила мама.

– Пиджак. – Джон протянул руку.

– Я не хочу с тобой ссориться.

– Но именно это ты сейчас и делаешь. Я уже опаздываю. По-твоему, клиенту это понравится?

Кровь стучала у меня в висках, перед глазами мелькали яркие круги. Я врезала коленом по журнальному столику, хрустальная ваза с фруктами упала на пол и разлетелась на мельчайшие осколки; апельсины и яблоки раскатились по ковру.

Джон ринулся из коридора в гостиную и уставился на разбитую вазу.

Я ойкнула.

Он так на меня посмотрел, что меня будто холодной водой окатили, даже сердце заколотилось.

– Прочь с глаз моих, – процедил Джон.

Из своей комнаты я слышала, как мама подметала осколки. Джон позвонил клиенту, отменил встречу, открыл бутылку вина и сказал:

– Так дальше продолжаться не может.

Мама пообещала, что завтра обязательно со мной поговорит, но Джон возразил, мол, все ее разговоры мне как об стенку горох.

Потом они включили телек, и больше я их не слышала. Наверное, лежали, обнявшись, на диване. Он рассказывал, как вымотался на работе, а она его успокаивала. Может, он попросил прощения за то, что нагрубил ей, и признался, что любит. Она ведь знает, что он очень сильно ее любит?