Пока намываю руки, дверь в уборную открывается и в проходе появляется Артемий. Увидев меня, он меняется в лице. Впрочем, сказать, что я удивлена — ничего не сказать.

— Что вы делаете в мужском туалете?! Преследуете меня?

— Это женский! — краснею, не зная куда деваться. — Вы сами ходите за мной по пятам! Приехали в тот же ресторан, сели за соседний столик… От вас даже в сортире не скрыться!

— Да? Конечно, если это не дамская комната, а комната джентльменов!

— Ошибаетесь! В просто шпионите за мной.

— А по-моему, это вы подкараулили меня.

— Вам кажется! Уйдите, пока вас не подняли на смех!

— Это мужской туалет! Сами посмотрите, — убеждается, взглянув на табличку и толкнув дверь в мою сторону. Точно… «М». Как же я могла ошибиться? Только потому, что, торопясь, перепутала «W» и «М»?! Что теперь про меня подумает Артемий? Впрочем, какая разница? Хватаю сумочку и пытаюсь сбежать, но босс преграждает мне путь.

— Пропустите! От вас одни неприятности!

— А мне кажется, наоборот. Это вы притягиваете проблемы.

— Вот сейчас, например, «притянула» вас! — смотрю ему в глаза. — Что скажет ваша девушка, если узнает, что вы заперлись со мной в мужском туалете?

— Ничего, потому что она, как и все нормальные барышни, посещает заведения с буквой «W» — «Woman», — парирует. — А вот если ваш спутник решит «отлить», то, скорее всего, узнает, что вы предпочитаете писсуары. — кивает в угол, заставляя меня покрыться холодным потом. Я не заметила эту отличительную черту, так как слишком торопилась в кабинку. Будь проклят тот, кто придумал гороховые равиоли и красные дни календаря! И этот… босс, который смеется надо мной с момента нашего знакомства.

— То, что я предпочитаю не вашего ума дело. Идите уже! Ваша «постельная грелка» заждалась и сгрызает ногти от нетерпения. Уверена, она очень хочет поскорее отработать ужин. Или вы уже взяли аванс?

— Завидуете?

— И не думала! Предпочитаю не зависеть от мужчин! У меня есть возможность оплатить тарелку макарон! — при упоминании равиоли желудок крутит с новой силой. Кажется, мне нужно в кабинку. — Пустите меня… иначе я за себя не отвечаю!

— Отпущу, если признаетесь в том, что выбрали этот ресторан неспроста.

Ручка за спиной Артемия опускается, кто-то ломится к нам, но мужчина блокирует дверь.

— О боже… — хватаюсь за живот. Так опозориться по всем фронтам… Бежать в кабинку на глазах у этого зазнайки? Или выскакивать за дверь? Но что подумают про нас, если я выбегу сейчас в коридор?

Нет. Не успею! За меня все решают испорченные равиоли.

— Да не волнуйтесь вы так, просто признайтесь, что я вам понравился.

Живот издает громкий уррр, отвечая Артемию, и я понимаю, что дело плохо. Либо сейчас, либо будет поздно. Пулей прячусь за дверцу, желая утопиться от стыда. Я выставлю счет за моральный и физический ущерб и повару, и Ринату. Мне настолько плохо, что хуже и быть не может.

— Юль… вы там как? Живы?

— Это уже не смешно. Оставьте меня в покое! — отвечаю тихо, чуть не плача от собственной беспомощности.

— Я и не смеюсь. Вам очень плохо? Вызвать врача? Если бы я знал, не стал бы задерживать. Мне жутко неудобно… простите меня.

— Просто уйдите. — цежу, борясь с очередным приступом тошноты. Неудобно ему… а про меня он подумал? Каково мне?

— Позвать вашего парня?

— Вы в своем уме?! Ни за что! — облокачиваюсь на стену. — И он не мой парень.

Зачем я оправдываюсь? Какое это имеет значение? Но продолжаю:

— У меня собеседование. Очередное. Похоже, тоже провалилось.

Конечно, вины Артемия Аристарховича в том, что мне подсунули некачественную еду нет. Но ситуация в целом, его подколы и поведение заставляют меня злиться именно на него. И как он умудряется попадать под «горячую» руку?