— Хорошо.

— И не забудь про документы.

— Уже несу, — вскакивает с места и скрывается в комнатке напротив. Остаемся наедине.

— На диван поставьте это. И пойдемте уже!

Не без облегчения водружаю корзину на сиденье, замечая странное шевеление под покрывалом. Галлюцинации? У меня бывают небольшие блики и двоение в глазах — врач говорил, что зрение будет восстанавливаться в течение года. Но со слухом у меня никогда проблем не было. А сейчас, кажется, что корзина с памперсами только что… чихнула?!

— Юлия, вы идете? Или передумали тратить мое время?

— Иду… — надо же, знает, как меня зовут. Какой подготовленный! Значит, не врет, что читал резюме.

— А-а-а! — делаю шаг в сторону переговорной, и пространство сотрясается воплем. Покрываюсь холодным потом. Это хелоуинский розыгрыш? Или я заснула в такси и никак не проснусь?..

Артемий успел скрыться за дверью, и, кажется, не слышит. Хотя такое невозможно пропустить мимо ушей.

— Я что-то неправильно понял? — высовывает озадаченное лицо из-за двери. — Вы пришли на собеседование с ребенком?! Это и есть ваш «подарок»?!

— Нет… — теряюсь, глядя на трясущуюся корзину. Не понимаю, что происходит. Наверное, там кукла. Да. Точно. Я просто случайно нажала на кнопку, или встряхнула ее, и она начала выть. У меня в детстве была такая. Плакала, смеялась… Это все объясняет.

— Да успокойте же его в конце концов!

— Кого?

— Младенца! Ну что за нерадивая мамаша?! Какое собеседование?! Это вам нянька нужна…

— Самое обычное! На должность помощницы! Или ноги коротки по вашим меркам?! Зато у меня размер груди компенсируется объемом мозгов! Во всяком случае, все свое, ничего не «прорвется» как у некоторых ваших «соискательниц»! — гну свою линию. Такой у меня характер, не могу молчать, когда чувствую несправедливость.

— И вы еще будете утверждать, что у вас все в порядке с головой? — удивляется, переводя взгляд с корзины на меня.

— Ну, знаете?! Прежде чем навешивать ярлыки, удосужились бы разобраться! Я эту корзину только что получила от аиста. И что в ней лежит, понятия не имею! — возмущенно топаю к орущей игрушке, параллельно бросая взгляд на сползшую пеленку. — Боже мой! Это вовсе не кукла...

Хочется протереть глаза. Но вместо этого, руки сами собой срывают обертку с корзины. Ребенок! Настоящий… живой! Мамочки, как же так?!

— Потрудитесь объяснить, что происходит?! — за моей спиной вырастает раздраженный Артемий. — Хотя… не надо. Просто забирайте это и уходите! Немедленно! Чтобы духу вашего здесь не было!

— Помолчите! Вы его напугаете! — шикаю. Мужчина теряет дар речи от моей дерзости, но зато перестает ругаться.

Осторожно раскрываю сверток. Вот это «подарочек»! Ни памперсов, ни присыпок, ни кремов. Только орущий младенец. Небольшой. С виду здоровый, но очень красный, наверное, от плача. Бедненький...

Вспоминаю, что делала сестра, когда ее дети капризничали. Наверное, нужно его вынуть из корзины и немного укачать. Затаив дыхание и боясь ничего ему не сломать, беру чудо-сверток на руки, чтобы попробовать успокоить.

— Тихо, малыш… все хорошо... не плачь…

«Заговор» работает. Ребенок перестает сотрясать воздух диким ревом, давая нам возможность перевести дух.

— Юлия… если вы решили таким образом меня шантажировать, то ничего не выйдет, — шепотом предупреждает начальник. — Я вас впервые вижу, и этот ребенок точно не мой. Так что не старайтесь, уходите, пока я не вызвал охрану!

— Я бы ни за что не стала так делать! — отвечаю ему также тихо, но мой взгляд кипит праведным гневом.

— Как? — хмыкает.

— Рожать бы от вас не стала! Вот еще!

«От напыщенного индюка», — добавляю мысленно.