уж слишком горек его путь,

с людьми ли быть, быть одиноким,

проблем хватает, утонуть

и не однажды, много раз…

Двадцатый век, век жутко грязный,

дерьма без меры, напоказ,

на всякий вкус, душе соблазны…

и всякий раз, в который раз.

Не повезло…

Ничего не надо человеку…

жившему когда-то на земле,

а сейчас скользящему по ветру,

и не наяву, и не в седле.

Нет под ним донского иноходца,

нету Змей-Горыныча под ним,

только степь и путник у колодца,

словно разговаривает с ним.

Словно хочет объяснить, как вышло,

что печально жизнь прожита,

большей частью, всё-таки, без смысла,

сказки, юность, дальше суета.

Сердце не наполнилось любовью,

вера не с горчичное зерно,

даже взгляд на прошлое не с болью,

а с усмешкой, ну, не повезло.

Дюже

Мне дюже нравится, что воздух напряжён…

Что в нём всё время сталкиваются мысли,

Которых тьма и свет, надуманным числом,

И каждая свободна, и искусна

В создании систем…

По большей части, в никуда плывущих,

Ярких и гнетущих, не возбуждающих тот час,

Но вот случается дилемма, и озарение

Вдруг посещает нас,

В одно мгновение весь жизненный запас

Переплавляется в творение,

Чудесным образом, и в профиль, и в анфас.

Сойди

Жизнь окаянная сойди

Со сцены каменных театров,

В просторы степи, прорасти

Зерном, когда начнётся жатва,

То будут новые плоды

Не заражённые проклятьем

Нависшей над тобой судьбы

И будут плодотворны дни,

Принявшие в свои объятья,

Побеги истинной любви…

Исход из каменных театров.

Абажур

Дом полон пьяных, потных трупов,

над ними алый абажур,

загаженный зелёной мухой

и кот уставший, глазками вприщур.

О чём он думает сейчас,

какие в голове химеры…

зачем пьют столь, за каждый раз,

неужто нет на это меры.

И, что потом, когда очнутся,

опять в окно, в чём есть, сигать,

мне может мякнуть валерьянки,

как в прошлый раз и поорать.

Со всеми вместе, это лучше,

чем одному башкой страдать,

а смерть придёт, никто не вспомнит

и сил не хватит закопать.

Если…

А если осень не прольётся

В деревни наши, на поля,

То птица в клин не соберётся,

И не услышим журавля,

Их крик прощальный не коснётся

Души твоей, моей,

Свернётся серое пространство

До незначительных идей,

Умрёт без золотого поля,

Без сена сочного для лошадей,

Простое и живое слово,

Как птицы крик, не для людей.

В ожидании

Я каждый день молюсь за вас,

Мои родные человеки,

Чтоб не рвалась и с Богом связь,

Когда опустите мне веки,

Когда зима укроет сердце

Холодным снегом, ледяным,

Кто знает буду ли, я, ближе

К Нему, в молитвах, и один,

Но, а сейчас весна и реки,

Освободившись ото льда

Несут меня, родные человеки

В, мне неизвестные года

И, что ещё, нам, в предстоянии

Пред Богом должно совершить…

И я, и вы лишь в ожидании

Плоды сей жизни ощутить.

Когда, мне

Я не боюсь живого света,

И я сгорю в нём дочиста,

Когда мне будет искра эта,

Когда приму в свои уста

Простую истину Христа,

Не выходить из человека.

В лжи

Когда ручьи поганых слов

Сольются в грязные потоки,

Пересекут равнину пьяни и ослов,

То вынесут наружу все пороки

Того, кто их изверг

Из чрева тонущего в лжи,

Кто вольно иль невольно миражи

Окрасил чёрной кровью склоки

И захлебнулся в собственной блевоте,

Когда бы не был дьявольски умён.

Ты не…

Ты не права,

Когда в истерике заходишь

За матюгавую черту,

Когда сама себя изводишь,

Втемяшив в лоб, а вот умру…

И небосводы вниз сойдут,

И раскорячится планета,

Меня с работы враз попрут,

Лишат всех званий человека

И буду я гонимый ветром,

Без настоящего борща,

Из койки в койку зайцем прыгать,

Пока не рухну с этажа…

Ты не права, когда жизнь сводишь

К простому русскому борщу,

Но вот сметанки не положишь,

Сам положу и загрущу.

Шмыг

Ночь вылезла бандюгой

На пригорок,

Сфотографировала глазом

Ближние леса,

Потом дома, кусты, заборы,