У меня ведь лапки коротки, чтобы обработать мазью надпись.

Ну, японский магнитофон…

Пришлось кутаться в огромное полотенце и топать на поклон к моему вечному спасителю. Вот ей-богу, Богдан у меня просто фея-крестная из сказки, не иначе!

Прихватив заживляющую мазь, моя невесть от чего смущенная полуобнаженная натура вышла из ванной… и замерла с совершенно не эстетично отвисшей челюстью.

В прихожей, возле крайнего аквариума с памятной рыбкой стоял Полонский. С практически сухими волосами. Без полотенца. В одних штанах.

Я чуть не сглотнула, пальцами вцепившись в фиговенькое подобие собственной древнеримской тоги. Извиняюсь, конечно, сердечно, но где ж он раньше свою фигуру прятал-то?!

Подтянутый и, как я уже говорила, жилистый. Плечи… ням, по-другому и не скажешь. Отчетливо виднеющиеся сквозь загорелую кожу силуэты мышц, сильные руки и кубики, кубики, кубики. Все красиво, все заметно и все в меру. Прям как я люблю!

У меня как-то незаметно перехватило дыхание. Я даже сразу не сообразила, что стою и тупо пялюсь на своего друга, вдруг оказавшегося таким... сногсшибательным.

И совсем не заметила еще парочку любопытных вещиц. Но ровно до тех пор, пока сам Богдан не усмехнулся, поднимая в руке одну из них, и не спросил так вкрадчиво:

- Значит, говоришь, твое знание корейского ограничено лишь просмотром дорам?

Я машинально перевела взгляд на его пальцы, между которыми была зажата книга, которую я вчера читала. Перед сном. И, поленившись, оставила ее на тумбочке. И написан этот весьма любопытный роман был на чистейшем корейском языке!

Упс…

3. Глава 3

ГЛАВА 3.

- Ну как бы это, собственно, - почесала нос моя смущенная светлость, пойманная на месте преступления.

Отрицать теперь было бы глупо. Оправдываться – еще глупее. Рассказать правду? Вообще невыполнимо! Но признаться, кажется, все-таки придется… Вздохнув, я переступила с ноги на ногу, подняла голову… И расхохотавшись, едва не сползла по стенке!

- Что? – немного растерялся озадаченный моим поведением Полонский.

Конечно, он тут обличительную речь заготовил, к совести моей воззвать собрался, отчитать за вранье попытался… А я ржу, как конь на конопляном поле!

Прыснув, я расхохоталась снова и, отлепившись от стенки, подошла. Жестом попросила блондина нагнуться и, придерживая полотенце на груди, сняла с волос Богдана сопротивляющегося и возмущенно попискивающего сахарного опоссума.

- О, как, - выдал Полонский, разглядывая брыкающегося в моей руке зверька. Мельком оглядев мой в меру скромный имидж, парень иронично вскинул брови. – Новый жилец?

- И не только он, - фыркнула я и смущенно улыбнулась, поворачиваясь спиной и потрясая тюбиком с мазью, локтем прижимая полотенце к груди. – Поможешь?

- Угу, - как-то обреченно отозвался Богдан.

Достав из холодильника половинку банана, я пристроила момонгу на столе и, пока живность с аппетитом принялась за угощение, уселась на табуретку, перекинув влажные волосы на грудь. Богдан пристроился сзади (как пошло звучит-то, прости осспади!) и я чуть не вздрогнула, когда его пальцы коснулись моего плеча.

Та-а-ак… А вот это уже любопытно! Гормоны-гормоны-гормончики… Шалить изволим, да баловаться?

Хотя, в такой ситуации, да в таком виде, да после всего, что произошло… Да еще теперь его пальцы так аккуратно скользят по коже, втирая мазь в свежую тату…

Мне не нужно насиловать Богдана. Мне не нужно насиловать Богдана. Не нужно, я говорю!!

Но блин, хочется…

- «Dum Spiro Spero», - легко и спокойно прочитал Богдан, не прекращая обработку моего «боевого ранения». Вот завидую я его спокойствию, как он умудряется, а? - Что это значит?