Чуть развиднелось, видит Витольд, как по полям ходит темная фигура. Подойдёт, нагнётся к колосьям, станет скручивать, но тут же бросает и отскакивает, словно колышком её ударило.

Ходила-ходила, пришла к полю Витольда. Раздетая до гола, волосы распущены, как у русалки, только лица не видать. Нагнулась к колосьям, крутит, вяжет узлом, слова вредные шепчет…

Тут мужик взял, да и вышел. Увидела ведьма, испугалась, бросилась прятать лицо, потом бежать, да поздно – узнал её Витольд. Сжег залом с заговором, забил колышки вокруг поля и пошёл домой.

Вечером слышит, стучит кто-то в калитку. Пошёл открывать – стоит Куделиха. Пусти, говорит, в дом, дело важное есть. Что за дело? Пусти, говорит, потом скажу. Такое важное, что прямо терпеть нельзя. «Знаю я, какие у тебя дела», – подумал Витольд. Но войти позволил. Только сам первым пошёл, не стал её пропускать вперёд.

Зашла Куделиха в дом, села на скамейку, оглядывается. А мужик взял нож, да и воткнул снизу в стол, чтобы помешать ведьме вынести что-либо из дома.

– Ну, говори, зачем пришла?

– Дай мне сковороду, – говорит, а сама всё оглядывается, можно ли что-то стащить.

– Дал бы, – отвечает мужик. – да самому нужна.

– Вот горшок пустой, дай мне…

– Не могу, – отвечает, – собираюсь зелье варить.

– Какое зелье?

– Есть у нас ведьма, – ответил Витольд, глядя ей прямо в глаза, – плохое людям желает, заломы на полях делает. Хочу сварить такое зелье, чтобы всё, что ведьма делает плохое, было ей же во вред…

Услыхала Куделиха, подхватилась, да и бросилась вон из дома. И больше её в тех краях не видели.

В заповедных лесах Полесья и по сей день можно встретить нечистую силу. Леший ли прошелестит листвой в безветренный день, забулькает ли болотник, заманивая путников в непролазную трясину, или закружат голову русалки невнятными шёпотами и смехом на закате летнего дня. Но всё как-то мельком, невпопад, несведующий человек даже и не обратит внимания, а если найдётся желающий повстречать нечистую силу, та закружит его, сведёт с пути, да и бросит одного посереди болот – дальше уж сам, как знаешь. Мало стало нечистой силы, вот и прячется она в самых укромных местах, подальше от людских взглядов. А раньше нечистая сила была везде.

Как-то в канун Купальной ночи пошли девушки в лес собирать лекарственные травы. Шли, посмеиваяь и пошучивая между собой, и за разговорами и не заметили, как сбились с пути. Стали искать дорогу и совсем заплутали. Вдруг слышат какие-то голоса в лесу, пошли на шум.

Глядь, на поляне русалки хороводы водят. Сами дикие, бледные, нечёсанные. Ступают по кругу и поют, и нет на них ничего из одежды, кроме венков в волосах. Притихли деревенские девушки, смотрят на лесовиц да шепчутся, что да как. Потом Катя, самая бойкая и смешливая из деревенских, не выдержала:

– Эй, – закричала она, – водяница, лесовица, шальная девица! Отвяжись, откатись, в моем дворе не кажись…

Прыснула, да и бежать. Остановились русалки, стали смотреть, озираться по сторонам, потом заметили деревенских – и к ним!

Испугались девушки, бросились за Катькой следом. Бегут, не разбирая дороги. Да только слышат, догоняют их лесные девы. Вот приблизились, того и гляди, за волосы схватят, да потащат назад в темный лес и черные воды, прямо к болотному деду на потеху. Страшно девушкам, страшно, аж жуть.

Бегут они, бегут, не оглядываясь, и не заметили, как на луг у реки выбежали. Ходят по лугу парни и девушки деревенские, кто один, а кто парами. Ходят, хворост для купального костра собирают, вот уже и разжигают.

Выбежали девушки из леса и бегом к костру! Русалки за ними! Крутанулись налево, направо – где обидчицы? Не найти, смешались с остальными. В запале стали лесовицы хворост раскидывать да купальный костер песком забрасывать. Дивятся деревенские парни и девушки, смотрят на русалок, ничего не понимают. Потом опомнились, стали ловить. Те – врассыпную.