Интерес к камням проявился у меня тоже рано, лет в пять – шесть. В одном месте на нашей улице из земли торчал большой камень. В пять лет он казался мне скалой. И меня почему-то тянуло к нему как магнитом. Помню, мне было интересно: «А что внутри этого камня? Глубоко ли он сидит в земле? Что находится под ним?». Однажды, по пути из детского сада моё внимание привлекла россыпь на дороге, состоявшая из белых искрящихся, похожих на сахар-рафинад, камешков. Подобрал их и принёс домой. Правда, в сам дом мама меня с ними не пустила и заставила выложить их у порога. А когда пошёл дождь, я с интересом наблюдал за этими камнями сквозь приоткрытую дверь: растворятся они или нет? И вопреки внешнему сходству с рафинадом они после дождя остались неизменными.

Мой интерес к камню рос вместе со мной. Сопротивляться моим находкам маме приходилось всё сложнее. Когда я пошёл в первый класс, то у ворот школы обнаружил россыпи серого щебня. Щебень был совсем свежим и переливался на солнце гранями слагавших его зёрен. Равнодушно пройти мимо таких «сокровищ» я не смог. Выбирая самые красивые камешки, я набивал ими карманы своего пиджака. Неизвестно сколько бы щебня я тогда унёс в своих карманах, если бы меня не остановила вышедшая с родительского собрания мама. Помню, как она меня пожурила: «Я купила тебе школьную форму не для того, чтобы ты набивал её карманы камнями!».

А дома я систематически мучил деда вопросами о том, как называется тот или иной камень. Дед не был знатоком камня, и поэтому мог подсказать мне только три определения – «кремень», «гранит» и «порода». Поскольку одно и то же определение он порой употреблял для камней совершенно разного вида, я иногда сомневался в том, что он говорит правду, но другого источника информации о камнях у меня тогда не было. На защиту измученного мной деда пыталась встать бабушка. Но стоило ей неосторожно обмолвиться о расщепляющейся на тонкие листочки слюде, как я сразу сделал вывод, что и она тоже немного разбирается в камнях…

Родителям от моей жажды геологических знаний доставалось меньше всего. Мама после работы была с головой погружена в домашние дела. А отличавшийся всесторонней эрудицией отец вообще редко бывал дома. Он работал капитаном буксирного теплохода и часто уходил в рейсы на двое, а то и на трое суток. Однажды он принёс с работы большой блестящий камень мясо-красного цвета, издающий запах сырого речного песка. «Это пятихатский камень», – представил мне его отец. И я долгое время думал, что этот камень действительно так называется, не догадываясь, что на самом деле он просто происходит из Пятихатского карьера, расположенного на берегу Днепра.

Чуть позже мой лексикон обогатился ещё одним красивым термином – «минерал». Он был подхвачен из телепередачи «Клуб кинопутешественников». Врезалась в память картинка: Юрий Сенкевич, ведущий передачи, демонстрировал на столе какие-то большие блестящие камни, произнося их названия. Слово «минерал» в его рассказе звучало чаще всего, поэтому я его и запомнил. Поскольку же изображение в нашем телевизоре было чёрно-белым, у меня сложилось убеждение, что «минерал» – это название чёрного блестящего камня. Вспомнив, что похожие «минералы» встречались мне в кучах щебня на ближайшей стройке, я тут же бросился собирать их…

Во втором классе, на уроках природоведения, мои знания о камнях значительно расширились. Ещё на летних каникулах, получив в школьной библиотеке учебник «Природоведение», я сразу взялся за его изучение, привлечённый цветными иллюстрациями «полезных ископаемых» на развороте его обложки. Там были изображены медный колчедан, боксит, апатит, графит, каменная соль, золото. Оседлав велосипед, я принялся обследовать кучи щебня на стройках и железнодорожные насыпи в поисках похожих камней.