В последующие годы, вплоть до революционного переворота и начала гонений, в Иоанновском монастыре у гробницы святого Иоанна каждый день непрерывно служились панихиды, на которых совершались многие чудеса исцелений. Даже когда в 1923 году монастырь был закрыт, а его помещения отданы под светские организации и коммунальные квартиры, паломничество к месту погребения о. Иоанна не прекращалось: верующие приходили к стене монастырского здания, где внизу, в подвальном этаже, находилась гробница о. Иоанна, и возле окошечка молились ему, высказывая наболевшие нужды и прошения.

С 1990 года, когда о. Иоанн Кронштадтский был причислен Русской Православной Церковью к лику святых, – у гробницы его, в нижнем храме-усыпальнице восстанавливаемого монастыря, новопрославленному святому стали ежедневно служиться молебны. Вновь, как и прежде, непрерывный поток паломников со всех концов России и из-за рубежа стекается к Батюшке Иоанну Кронштадтскому, чтобы поклониться ему и испросить его молитвенной помощи в нуждах и бедах, – и как и прежде, совершаются здесь чудеса телесных и душевных исцелений и становятся услышанными искренние сердечные молитвы…

Когда я был еще совсем юным, отец мой серьезно заболел. Профессор Военно-медицинской академии Симановский определил, что у него горловая чахотка. Все горло покрылось язвами, и голос у отца совершенно пропал. Я помню, на Рождество, по случаю болезни отца, не делали нам и елки. В доме царил как бы траур, все говорили шепотом, царило уныние; нас, детей, не пускали к отцу. Симановский заявил, что жить ему осталось дней десять, а если увезти с большими предосторожностями теперь же в Крым, то он, может быть, еще протянет месяца два.

В это время как раз вернулся в Кронштадт из одной своей поездки отец Иоанн. Послали ему телеграмму. Он приехал к нам, прошел к отцу в спальню, взглянул на него и сразу воскликнул:

– Что же вы мне не сообщили, что он так серьезно болен? Я бы привез Святые Дары и причастил бы его.

Мой отец умоляюще смотрел на батюшку и хрипел. Тогда батюшка углубился в себя… и, обращаясь к отцу, спрашивает:

– Веришь ли ты, что я силой Божией могу помочь тебе?

Отец сделал знак головой. Тогда отец Иоанн велел открыть ему рот и трижды крестообразно дунул. Потом, размахнувшись, ударил по маленькому столику, на котором стояли разные полоскания и прижигания. Столик опрокинулся, и все склянки разбились.

– Брось все это, – резко сказал отец Иоанн, – больше ничего не нужно. Приезжай завтра ко мне в Кронштадт, и я тебя приобщу Святых Тайн. Слышишь, я буду ждать, – и батюшка уехал.

Вечером приехал Симановский, а вместе с ним доктор Окунев, тоже специалист по горловым болезням. Им сказали об отце Иоанне и что завтра повезут моего отца в Кронштадт. Симановский сказал, что это безумие, что он умрет дорогой. (Нужно было из Ораниенбаума ехать на санях по морю, а была ветреная, морозная погода.) Но отец верил батюшке, и на следующий день закутали его хорошенько и повезли в Кронштадт…

Когда он вернулся домой, профессор Симановский был поражен: в горле все раны оказались затянуты, только голос отца был еще слаб. Симановский во всеуслышание заявил: «Это невиданно, это прямо чудо!» Так совершилось дивное исцеление моего отца по молитвам батюшки. Отец прожил после того еще двадцать пять лет.

Единственная восемнадцатилетняя дочь крупного московского сахарозаводчика заболела туберкулезом, и врачи приговорили ее к смерти. Консилиум врачей решил, что жить ей осталось максимум три дня. Скоротечная чахотка быстро и верно разрушала молодую жизнь. Тогда больная упросила родителей пригласить о. Иоанна Кронштадтского.