Бабушка умылась. Снова посмотрела в зеркало – когда раньше смотрела в маленькое карманное, то, видимо, вся картина целиком ей была не видна и так сильно ее не мучила.

Алена помогла бабушке вернуться в постель. Спросила, чего ей нужно. Бабушка уже не ревела, но еще не пришла в себя.

Вечером Алена рассказала происшествие маме, но та отмахнулась: у Димочки опять был кашель со спазмами и сопли до колен… А папа уехал в командировку.

Алена, почесав затылок, стала справляться сама. Спросила бабушку, чем ее порадовать можно. Напугала старушку, которая враз навоображала себе невесть чего: то ли внучка беременна, то ли завтра конец света. Иначе с чего?

Потом через пару дней наконец сообща решили – надо поправить прическу!

Алена договорилась в дешевой парикмахерской во дворе соседнего дома. Вызвала мастера.

Как раз принесли пенсию.

Мастер подстригла и подкрасила, уложила волосы. Прежнего объема и вида не было, но старушка обрадовалась. А мастер, когда уже выходила, зачем-то обняла и поцеловала Алену в лоб в прихожей. Шепнула еще, мол, везет твоей бабушке. Такая внучка замечательная!

Она? Алена? Замечательная внучка? Ерунда какая-то!

Бабушка стала шевелиться активнее. Делать зарядку, стоя у кровати. Слушать радио.

К Новому году старушка почти восстановилась. За это время они с Аленой стали немного лучше понимать друг друга.

Алена даже по приколу померила какие-то ее древние платья. Смеялись вдвоем. Алена голенастая. Руки и ноги нелепо торчат и явно слишком длинные. Да и плечи широкие, если спину расправить, платье пополам треснет. Но… было что-то очаровательное и славное во всех этих цветах, воланчиках. Хотя Алена запретила себе признать правду. Было.

Временами бабушка ворчала, что не может красить губы в привычные яркие малиновый и вишневый цвета. Только гигиеническая помада. А что делать? Слишком кривой рот. Дикция гораздо лучше. И есть бабушка приловчилась с салфеткой в руке. Чтобы сразу убирать еду, если та торчит.

Веко ушили. Глаз в этом состоянии стал уже не таким красным. Но воспаление сохранялось.

Итак. К Новому году в зале нарядили большую елку. А в комнату бабушки Алена притащила охапку ветвей. Поставила в вазу. Украсила дождиком.

И тут старушка выдала финт ушами – попросилась сходить в «Макдоналдс». Его было видно из окна кухни. Тридцать метров от подъезда, не больше.

Алена брыкалась, но бабушка выпросила. Пообещала, что они купят по картошке, кексу – совсем немного посидят и сразу домой.

Алена помогла ей одеться. Сама привычно влезла в зимние кроссовки, пуховик… И отправились.

Бабушка впервые вышла из квартиры за полгода.

Доползли до американского заведения быстрого питания. Народу утром пятницы почти не было. Хотя и каникулы.

Алена обрадовалась. Но, оказалось, рано. Когда они с бабушкой пристроились, в кафе вошли человек пять одноклассников. Марина и Юля, а с ними кто-то из шестерок, включая Свету и Коленьку… Компания расположилась неподалеку. И… заметила Алену с бабушкой.

Старушка неторопливо жевала, поправляя вылетающую изо рта картошку. Ее пальто лежало рядом на диванчике. Темное платье. Белые бусы… Бабушка принарядилась как смогла.

Марина толкнула Юлю, показывая на старушку, изобразила, что роняет кусок булки изо рта. Все угодливо заржали.

Бабушка еще не поняла, что смеются над ней.

А компания продолжала прикалываться. Моргать, кривить лица, чавкать…

Алене в первую секунду стало стыдно. Окатило волной холода. Она пересела так, чтобы спиной загородить бабушку от наглых издевательских взглядов. Протянула ей новую салфетку. Поторопила. Мол, пойдем, а.

Бабушка не поняла. Спросила громко: она стала хуже слышать и иногда, забываясь, почти кричала. Мол, еще кексик возьми мне, Аленушка…