Конечно, стоило приглядеться, – и можно было заметить признаки того, что дом долго простоял заброшенным. Об этом свидетельствовала и потускневшая, потрескавшаяся краска на зеленой входной двери; и окна, которые раньше с такой любовью украшали гирляндами. Теперь стекла помутнели, лестница, ведущая на крыльцо, покосилась и почти утонула в сугробах, с крыши свисала бахрома сосулек.

– Ну, здравствуй, пряничный домик, – прошептала Анна. Так она называла его в детстве. – Давно не виделись.

Внезапно налетел порыв ветра, она приняла это за добрый знак и шагнула вперед.

Внутри пахло сыростью и чем-то прокисшим. Анна щелкнула выключателем, но свет не зажегся. «Хорошо, что я приехала пораньше, – подумала она. – Через час тут совсем стемнеет».

В доме было прохладно, поэтому снимать пальто она не стала.

Полумрак добавлял всему загадочности, чехлы на мебели нагоняли тоску.

– Как же это все… – произнесла Анна и остановилась, подбирая слово. – Неправильно…

Где мигающие гирлянды? Где ель с большими стеклянными шарами и разноцветной мишурой? Она бы все на свете отдала, чтобы снова почувствовать запах дымящегося раклета[6], который дедушка готовил к их приезду.

Анна прикоснулась к темному чехлу, которым был накрыт диван. Ей вдруг захотелось узнать – выцвела ли ярко-оранжевая обивка или осталась прежней? Ухватившись за край чехла, она сдернула его на пол. В воздух поднялся столб пыли, а обивка… все же выцвела.

Усевшись на диван, Анна достала телефон, чтобы посмотреть, сколько времени. 16.01. «Может, все-таки позвонить Францу? Но зачем?.. Он наверняка готовится отмечать Новый Год с друзьями. Нет, ни к чему это», – решила она.

Перед ней громоздились картонные коробки. Некоторые были так набиты вещами, что, казалось, стоит до них дотронуться, как они лопнут. Анна подтащила одну поближе, открыла. Первым, что попалось ей на глаза, оказалась пожелтевшая от времени открытка с милой картинкой: двое ребятишек в зеленых курточках и смешных шапках с помпонами лепят огромного снеговика. Девочка старательно прилаживает вместо глаз черные пуговицы, мальчик протягивает ей морковку – сделай ему нос! Поверх смешных нарисованных рожиц неровно наклеены их с Францем лица. Анна вспомнила, как они вырезáли их из фотографии, которую стащили из семейного фотоальбома Франца. И выражение лица его мамы, когда она увидела, что общий снимок испорчен.

«Любимой Милдред – от Франца, будущего профессионального футболиста, и Анны, которая станет ведущей новостей!» – перевернув открытку, прочитала Анна.

На ее лице появилась глупая улыбка. Она вновь заглянула в коробку, представляя, что перед ней сундук с сокровищами. Чего там только не было! Даже фантики от ее любимых конфет, старые деревянные игрушки, тетради, письма, открытки. Много открыток… Анна осторожно и с любовью перебирала вещи. Вынула фотографию в рамке, стерла пыль со стекла. Фигура отца на переднем плане была размазана – установив на комод фотоаппарат с автоспуском, он метнулся обратно, чтобы успеть присоединиться к остальным, но не успел, и на фотографии вместо него появилось размытое пятно, над которым четко проступала корона. Мама, уже сообразившая, что ежегодный снимок для семейного альбома безнадежно испорчен, взмахнула руками. Оленьи рога на ее голове съехали на бок. Ее лучшая подруга – Лаура, мама Франца – державшая в руке красную свечу, смотрела в объектив и улыбалась так, будто снималась в рекламе зубной пасты. Ее муж Йохан хохотал, держась за живот. Анна стояла впереди и кривлялась, Франц у нее за спиной показывал рожки.

Снимок никому не понравился, а бабушка его сохранила и даже поместила в рамку.