В советское время здесь была совхозная площадь, храм священномученика Власия использовался как зернохранилище, его подклет – как топливный склад, в Климентовском была контора, а затем клуб. Иконы находились в иконостасе Власьевского храма, по одной версии, до 60-х годов ХХ столетия, постепенно их разворовали местные жители. А по другой – оставались в иконостасе вплоть до 80-х годов, в начале которых их вывезли якобы представители якобы музея. Отец Антонины был прорабом в зернохранилище и проявлял странное благочестие, не допуская на работу в храме замужних женщин, разрешая подниматься туда только девицам.

С утра пожаловали туристы фотографироваться на фоне храмов. После предложения поработать они куда-то заторопились. Во время обеденного перерыва к нам подъехала «Нива» с московскими номерами, в которой сидел мужчина и две собаки. Мужчина проявил высокую активность, напоминая своей динамикой хорошего замполита, но поработать согласился. Николай, так он представился, назвался диким паломником, рассказал, что побывал в Архангельском епархиальном управлении и теперь направляется в один из северных монастырей. Он с недоверием косился на меня, ему никак не удавалось увязать в своем сознании мой рабочий вид со священным саном. С его помощью мы сбросили сверху зерноперерабатывающий станок.

Тем временем в храме святителя Климента начали разбирать рухнувший потолок. С Божией помощью! Параллельно выметали штукатурку, выносили удобрения и разбирали совхозную пристройку.

Осталось убрать только толстый, 40-сантиметровый слой земли с пола трапезной части и выкосить траву вокруг храмов.

После работы все довольные и вдохновленные поужинали, а потом отправились на Северную Двину купаться. Большая часть реки обмелела, и мы в шутку называли наше купание пешими прогулками по Северной Двине. Вернувшись в лагерь, у костра определили фронт работ на следующий день, нужно было уже начинать активно готовить храм к службе. На том и разошлись по палаткам.

С утра работа закипела с удвоенной силой. Косили траву, вычищали от мусора подклет и складировали в нем хорошие доски и оригинальные детали купола. Развешивали иконы, устанавливали подпорки под прогнившие балки с надеждой, что это поможет храмам дождаться следующей экспедиции – противоаварийной и строительной. Наши опасения очень серьезны, потому что таких больших храмов по всему Северу осталось всего около двадцати и их становится меньше с каждым месяцем.

Все дни нашего пребывания в Тулгасе стояла 30-градусная жара. Одолевали комары и особенно слепни. Место открытое, тени нет. Облегчение получали, только работая внутри храмов. За питьевой водой дети бегали в село, где в одном дворе есть скважина.

По словам жителей, дождя не было уже месяц, если и капал немного, то вокруг, не здесь. И вот произошло радостное событие. Мы возвращались с купания в обеденный перерыв, предусмотрительно намочив футболки и головы, как вдруг поднялся ветер и набежали тучи. На подходе к лагерю на землю стали падать первые крупные капли, и очень скоро разразился настоящий ливень! Будто по мановению волшебной палочки кругом разлились огромные лужи. Но из-под ливня уходить никто не спешил, ведь мы так его ждали! Дождь радовал нас часа полтора-два. Но были в этом и грустные моменты. Забравшись в чистый и убранный храм священномученика Власия, мы увидели «кровоточащие» раны: в дыры на потолке, в оконные проемы лилась вода, медленно, но верно убивая еще крепкие лиственничные стены, возведенные 230 лет назад. Окна мы закроем, но крыша… На это у нас нет ни санкций, ни снаряжения, ни квалификации. И дождь так и будет лить, пока его не сменит снег. Дорогой храм, продержись до следующего лета!