Екатерина с интересом взглянула на приятеля. А почему бы нет? Живет с семьей, в своем доме. Никуда не денется из городка. Нежадный – на чужое добро не зарится.

–А жена не будет против? – снова усмехнулась она.

–Зачем против? Я сказаль – жена сделаль.

– Хорошо, – кивнула головой Екатерина, – после работы зайти сможешь? Покажу, что надо будет к тебе перевезти.

– Якши, – пристально взглянув на приятельницу, к которой ему не раз хотелось прижаться, да покрепче, чайханщик понес клиенту заказ.

Екатерина привычно схватила лопату и принялась за работу.

Чайхана, или чайная, – особое место. Это и столовая, и клуб, и ресторан, одним словом, заведение, без которого не может обойтись ни один азиатский город, ни один кишлак. Пользовалась чайхана популярностью и в Риштане.

На широких деревянных топчанах, покрытых шерстяными паласами, поджав под себя или скрестив перед собой ноги, в риштанской чайхане любят отдыхать местные жители-мужчины. С удовольствием сюда заходят и гости. Каждый посетитель этого заведения обязательно закажет ароматный зеленый чай. Его подают в маленьких расписных чайниках, а пьют из пиал – круглых чашек без ручек. И чайнички, и пиалы местного производства. В большом почете у гостей и любимые национальные блюда узбеков: шашлык, плов, шурпа и обязательно свежие лепешки.

Под ласковыми лучами весеннего солнца отдых в чайхане особенно хорош. А если еще там окажется хафиз с чудесным голосом, считайте, что вам здорово повезло: риштанские певцы славятся на всю страну.

Екатерина трудилась с черного хода заведения, поэтому хафиза не видела, но проникновенный голос мужчины, который, конечно же, пел о любви, долетал до нее и будил в сердце молодой здоровой женщины неясные желания.

Вечером дети с удивлением глазели на незнакомого человека, пришедшего вместе с матерью.

− Это дядя Улугбек, – представила им незнакомца Екатерина. – Он возьмет к себе наши вещи. Мы ведь все не увезем, правда?

После осмотра вещей сели ужинать. Малыши сначала с недоверием и опаской поглядывали на чужого дядю, затем постепенно успокоились и к концу ужина признали его за своего: Улугбек, коверкая русские слова, смешно им подмигивал и шутил. Девочки постарше, изредка бросая на гостя короткие взгляды, застенчиво работали ложками.

Уложив детей спать, Екатерина закрыла дверь в спальню и вернулась на кухню. Улугбек не уходил.

− Катья, мая вино есть. Кароший. Давай выпьем? – он пытливо посмотрел на женщину.

Катя знала, что за этим может последовать. Прогони она сейчас настойчивого ухажера, он уйдет и слова не скажет. Мужчина не наглый. Но ей не хотелось его прогонять. Уже много месяцев никто не смотрел на нее так нежно и призывно, никто не помогал ей так от души, как это делал симпатичный узбек.

− Давай, – просто сказала она и поставила на стол стаканы.

Они пили терпкое красное вино и говорили о чем-то неважном и легком. И ее душа, и тело, истосковавшиеся по мужским ласкам, все таяли и таяли, как асфальт под горячими лучами солнца. Сейчас она не хотела помнить о том, что замужем, что у нее четверо детей и что наступит завтра, когда ей будет ужасно стыдно за то, что произойдет сегодня.

Улугбек уловил это мгновение ее полной покорности ему, красивому и сильному мужчине. Он не спеша поднялся и выключил свет. Затем в полутьме отыскал руки Екатерины и потянул ее к себе. Она не стала сопротивляться, и два жаждущих друг друга существа слились в едином порыве непристойной, но такой желанной страсти.

Среди ночи Людку разбудили неясные звуки. Она затаила дыхание и стала прислушиваться. Звуки слышались с кровати, где спала мать. Вот кто-то что-то сказал. Легкий приглушенный смешок. Затем четко произнесенные слова: