– Алексеевы были обеспеченными людьми, – начал объяснять Кузнецов, – семья имела… Лидия Петровна, можете назвать недвижимость, которая принадлежала вашим родителям? Каково ваше наследство? Извините, мой вопрос может показаться вам некорректным, но, возможно, кто-то решил наложить лапу на вашу собственность. Убрал старших Алексеевых, а потом предпринял попытку избавиться от вас. Слава богу, неудачную!

Лидия вскинула брови.

– Фантастическое предположение. Родни у меня нет. Никакой. Даже если представить, что у мамы или папы до моего появления на свет родился больной ребенок, инвалид, то его никогда не бросили бы. Малыш жил бы в семье. О том, что родители составили завещание, я узнала только после их смерти, когда начала разбирать бумаги. Короче, все, что имела семья, получаю я. Сейчас я стала богатой невестой, но меня сей факт совсем не радует. Теперь у меня большая квартира в центре города в районе Старого Арбата. Не путайте с безумной улицей, которая носит то же название. На ней просто ад! Иностранные туристы, экскурсанты из российской провинции, клоуны, музыканты, бездарные поэты, которые декламируют свои ужасные стихи, танцоры, попрошайки… Кошмар, одним словом. Мало кто знает, что район Старого Арбата – прекрасный, тихий, зеленый уголок Москвы со зданиями, в основном малоэтажными, постройки девятнадцатого-двадцатого веков. Не зря в нашей округе скопище иностранных посольств. Апартаменты родители приобрели, когда я была совсем маленькой, переезда не помню.

– Где они до этого жили? – осведомился Боря.

– В небольшой двушке, – пояснила Лидия, – адреса я не знаю. Разговоров о старой квартире папа с мамой никогда не вели. Из недвижимости еще есть дача в районе Нахабина. Сейчас это дорогое, даже шикарное место. А когда папа купил избу, это был просто медвежий угол. Участок большой, целый гектар. Потом на нем возвели двухэтажный коттедж. Это произошло еще до моего появления на свет, когда – точно не знаю. Что еще у меня есть? Три машины: папина, мамина и моя. Счет в банке. Драгоценности, шубы матери. Коллекции книг, картин, папа собирал и то, и другое. Там есть дорогие полотна. Мама покупала фарфор фирмы «Мейсен». Она участвовала в аукционах в интернете, порой ей доставались раритетные экземпляры, мать часто ходила по скупкам, «блошкам», находила чудесные вещи. Например, серебряную сахарницу с датой тысяча восемьсот тридцать девятый год. Лопатку для торта, на ней клеймо Фаберже. За вещи, которые родители отыскивали, нынче можно выручить немалые суммы. Но я не собираюсь ничего продавать. Память о дорогих людях не выставляют на торги.

– Вы знаете, где находится улица Миркина? – неожиданно спросил Кузнецов.

– Нет, никогда о ней не слышала, – удивилась Лида.

– А деревню Копытино посещали? – не утихал Борис.

– Копытино? – повторила клиентка. – А где она находится?

– В Московской области, – уточнил батлер, – в семидесяти километрах от столицы.

– Дальше Нахабина мы не ездили, – ответила Лидия, – наша дача в селе Павлинкино. Оно крохотное, несколько домиков и наш особняк. Почему вы спрашиваете?

– На улице Миркина находилась двушка, куда вас принесли из роддома, – уточнил Боря, – она существует до сих пор. В Копытине у вашей матери был дом.

– Странно, – заморгала Лида, – мама ни разу про эту деревню не говорила.

– Простите, – смутился Борис, – я говорю о женщине, которая подарила вам жизнь. О Веронике. Ее дом по наследству отошел вашему отцу. Если верить документам, он до сих пор числится за Петром Ильичом. Вы станете обладательницей двух объектов загородной недвижимости.