-Исаева, черт возьми! Я тут с ума схожу, а ты спать вздумала! – подъезжает ко мне на стуле на колесиках Катя. –Ну ты как? Головка не бу-бу? – спрашивает она, а я, наконец, открываю глаза.

-Бу-бу! – щуря глаза, потому что свет лампы провоцирует очередной приступ головной боли, пытаюсь вызвать к себе жалость я.

-А вот если бу-бу! – строго произносит Эмма Рудольфовна, приближаясь ко мне. – Можно было найти в моей сумочке Анальгин и Активированный уголь, раз Вы все равно соизволили в ней рыться! – говорит довольно обиженно. А я вспоминаю, что на мне сейчас ее берет и очки. Касаюсь рукой головы, чтобы проверить это. Ну, в самом деле, будто я не знала, что это так.

Идиотка! Зачем напялила на себя чужие вещи? Думаю, вместо маскировки только еще больше внимания к себе вызвала. И мужчина этот, в лифте… Может, у него фетиш на беретики и очечки?

-Ой, извините! – сразу же снимаю берет и очки, виновато смотрю на Эмму Рудольфовну, которая уже по-хозяйски исследует свою сумочку.

-Держите, Кирочка… Выпейте, Вам обязательно полегчает. – Протягивает мне таблетки. А Катя дает стакан ВОДЫ! О, да… Воды мне сегодня хотелось больше всего. Залпом выпиваю ее и умоляюще смотрю на Катюшу. Крик моей души «ЕЩЕ» Катя понимает по моим глазам. Дает еще один полный стакан воды, и я выпиваю все до единой капельки.

И даже теперь чувствую гадкую сухость во рту. Но понимаю, что Эмму Рудольфовну нужно поблагодарить, потому что она всегда ко мне относилась, что называется, со всей душой. Неудобно получилось… В другой раз я бы точно не решилась рыться в ее сумочке. Но с бодуна, как оказалось, мой мозг соображает туго, если вообще соображает.

-Спасибо! Ваша сумочка лучше любой аптечки.

-В жизни разные случаи бывают. А в моем возрасте опасно выходить из дома без лекарств. То там кольнет, то там заболит… Вам бы сейчас отлежаться, Кирочка… Зря Вы в будний день решили «отдохнуть», - мягко произносит последнее слово. Она меня совершенно не упрекает… Даже как-то не по себе.

-Сейчас пройдет… Ой, да, держите! – протягиваю Эмме Рудольфовне берет и очки, которые почему-то положила себе на колени.

-Рада, что они Вам пригодились! – Эмма Рудольфовна забирает свои вещи и возвращается на свое рабочее место.

А Катюша опять подсаживается рядом со мной, перекидывает ногу на ногу и с любопытством осматривает мое лицо.

-Что? – наконец, спрашиваю у нее, не выдерживая этого пытливого взгляда.

-Пытаюсь рассмотреть, не оставил ли вчера Павлик засосов. Вы с ним так страстно целовались, я даже и подумать не могла, что ты такая… Дикая кошечка!

-Павлик... – обреченно произношу я. Достаю из кармана телефон и разблокирую экран. Фотография, на которую я смотрела на лавочке, до сих пор открыта. Протягиваю телефон Кате, чтобы убедиться… - Это твой Павлик? – она берет телефон и рассматривает фото, хмуря брови.

-В твоем вопросе сразу две ошибки, Кирка… Во-первых, не мой, а твой. А во-вторых, это не Павлик!

Мои глаза на лоб лезут. То есть, я еще с кем-то целовалась?! Кошмар… Нужно обязательно почистить зубы. Интересно, в волшебной всеобъемлющей сумке Эммы Рудольфовны зубной щетки и пасты не завалялось? Боюсь даже подумать, сколько микробов после вчерашнего вечера собралось у меня во рту.

А Катя времени зря не теряет и, пользуясь моим замешательством, листает остальные фотографии.

-Оооо, - вдруг произносит она. – Да ты у нас не просто дикая кошечка, ты Жрица Любви… - смеется она, а я вырываю из ее рук свой телефон.

Что за?! Листаю фотографии дальше, понимая, что вчера я целовалась с… раз, два, три… С тремя молодыми людьми. Как минимум! По крайней мере, на разных фото замечаю трех разных парней.