По нему стреляли из оружия с глушителем. Они совсем охренели, придурки? Он, как был на спине, заскользил обратно к ели, толкая себя ногами.

– Не стреляйте! Я без оружия! – крикнул он.

    После нескольких кхе-кхе стрельба затихла, слышен был только хруст снега. Антон осторожно выглянул из-за ели и ничего не увидел, кроме тайги, и тут же откинулся назад.

    Браконьеры? Черные лесорубы? Кто?

    Совсем рядом хрустнуло. Антон вытащил зачем-то стропорез. Старый советский десантный стропорез, который дал ему майор. Конечно, что он против огнестрельного оружия, только разозлит, но с ним было спокойней. Плечо болезненно пульсировало, и внутри в районе локтя уже хлюпало. Так можно от потери крови откинуться.

    Они знают, что я за этой елью, нужно отползать и спрятаться. Вон под те кусты. Камуфляж помог бы, но вот след на снегу выдаст. Нужно чем-то перетянуть руку и остановить кровь.

    Опять наступила непроглядная тьма – Луна подыграла ему. Нельзя упускать такой шанс, он плюнул на то, что останется след и пополз, помогая себе правой рукой, в которой был зажат стропорез, левая рука волочилась рядом.

    Он почти дополз, как вдруг почувствовал, как что-то горячее уперлось между лопаток. Рядом проревели басом:

– Брось нож!

    Антон застыл на месте. От удара ногой по руке стропорез отлетел в сугроб. На Антона кто-то навалился, надавил коленом, завел руки за спину и стянул ладони хомутом. От боли в руке Антон застонал.

    Рёв двигателей у самой головы оглушил его, он рефлекторно дёрнулся, чтобы его не раздавили.

– Лежать!

    Его лицом вдавили в снег, он бешено завращал глазом, стараясь хоть что-то рассмотреть. Двигатели замолчали, с Антона слезли, и резко дернув за шиворот, поставили на ноги. В глаза ударил яркий свет, слева за спиной, уже другой голос, спокойный и уверенный, скомандовал на английском языке:

– Еще раз дернется, прострели ему ногу!

    Антон знал только технический английский, говорил плохо, но сейчас выдавил из себя:

– Не стреляйте! Не надо в ногу!

    И сразу получил под дых и уже на русском:

– Ах, ты сволочь, знаешь английский! Слон, держи крепче!

    Еще один удар, более сокрушительный. Антона согнуло пополам, но сзади его будто краном подняли, заставив выпрямиться.

– Может его прямо здесь щелкнуть? – опять на русском, очевидно, тот, кто бил.

    Прямо над ухом оглушительно хлопнуло два раза. У Антона все поплыло перед газами, кисло запахло сгоревшим порохом. В другое ухо заорали на английском:

– Имя! Звание! Кто послал?! Задание!

    Нужно отвечать на русском, пока не пристрелили:

– Ерохин…Антон Павлович. Младший научный сотрудник. Задание…гипотеза Эверетта.

– Звание Эверетта! Давай колись, падла! – грубо перебили его. – В каком звании Эверетт?! Молчишь?

    После следующего удара, ноги сами собой подогнулись, и Антон повис, словно пальто на вешалке. Несколько секунд он ничего не соображал, отдышавшись, он понял, что не помнит, в каком звании был Эверетт. На военных он точно работал, но было ли у него звание. Да пошли они!

    За спиной опять послышалась английская речь:

– Молчит, строит из себя супермена. Может бросить его здесь? Подкормим хамоном русского медведя!

    Спереди заржали, а тот, кто держал Антона сзади, издал звук похожий на лай старого лабрадора, что можно было принять за смех.

– Медведи сейчас спят, – сказал спокойно Антон. – А я – русский, говорю же вам.

    Смех затих, а тот, кто, похоже, у них за командира, сказал на чистом русском:

– Чиж, залепи ему хлебало, Слон, а ты, хорошенько потряси его.

    Антону заклеили рот скотчем и обыскали, усадив на снег. Он услышал щелчок и скрежет за спиной.