Поэма полна символов, но тем не менее наводит мостик над провалом между разумным пониманием и чистым чувством. Как Герхард Адлер замечает, это иллюстрирует проблему его пациентки предельно точно. Ее разум, представленный ее глазами, имеет только болезненное, полное страха отношение к пустыне ее природных сил, эмоций, инстинктов и тому подобному. Снег и скалы, стоящие под порывами дождя и ветра, могут также быть рассмотрены как ее отяжелевшие или замерзшие чувства и эмоции, подверженные ударам природных движущих сил роста и продолжающихся перемен.

Некоторые сновидения сложно объяснить. Несколько факторов препятствуют пониманию. Это может быть предпочтение оставаться в неведении относительно некоторых вещей, потому что они причиняют боль. Мы можем подсознательно сопротивляться силам перемен, как та женщина в ее стихотворении. Либо мы затрудняемся в прояснении и понимании тех сфер опыта, с которыми сон имеет дело. Если мы возьмем в руку карандаш и попробуем облечь в словесную форму «ощущения» сна, иногда слова приходят просто и легко.

Необходимо понять тем не менее, что мы не пытаемся стать известными и признанными поэтами. Человек просто старается выразить словами нечто мутное, непонятное и неоформленное внутри него. Следовательно, в стремлении выразить сновидение в стихах или прозе мы вовсе не обязаны твердо придерживаться сюжета сна. Подобное действие может помешать появлению интерпретации в виде поэмы. Помните, что было уже сказано, что интерпретация – это сон плюс сознание. Кто-то часто добавляет в сон что-либо, пытаясь лучше понять его. Кто-то совсем ничего не меняет, потому что считает это подобным исправлению текста уже напечатанной книги или искажением истины. Но кто-то может сказать: «Это напоминает мне то», нечто, что отсутствовало во сне, но дополняет его. Следовательно, когда мы стараемся выразить наши ощущения в поэзии, вынуждены обращаться к тем чувствам, но можем включить любые родственные материи или образы, которые кажутся нам необходимыми для придания поэме законченности. Может случиться даже так, что поэма «придет живьем», когда мы будем ее писать, и возникнет совсем в ином, своем собственном русле, что тоже неплохо. Это означает, что части нас, которые искали выражения и осознания, вышли наружу.

Далеко не все сновидения полезно облекать в стихотворную форму. Часто это совсем не нужно делать. Но иногда случаются сны особого качества, скрытое содержание которых мы стремимся уловить, значение которых мы нащупываем, когда неосознанный импульс возникает сам собой для выражения содержания сна в стихотворении или поэме. В такие периоды очень хорошо последовать побуждениям и ухватить идею.

Несколько лет назад была опубликована очень интересная книга о сновидениях и живописи. Ее написал психиатр об одной из своих пациенток, молодой женщине, у которой, вследствие ее нервного расстройства, на теле появилась сыпь. Во время лечения она показала доктору рисунки, которые она сделала по мотивам своих снов. Там были изображены птица, ворота и широкая тропинка, ведущая к горным вершинам. Ни она сама, ни ее доктор не могли понять символизма и значения рисунков в то время. Она объяснила, что птица хотела улететь в горы, но не смогла пролететь над воротами. Доктор посоветовал ей продолжать рисовать сны и постепенно, работая над изменением отношений птицы, ворот и гор, цветового решения и иных появлявшихся символов, сумел найти разгадку. Птица представляла женщину, горы – освобождение от болезни, ворота символизировали нечто, произошедшее с пациенткой еще в детстве. Ее дядя в шутку набросился на нее из ворот, и с тех пор страх преследовал ее. Женщина продолжала зарисовывать сны до тех пор, пока, наконец, птица не пролетела над воротами – пациентка выздоровела.