Она грустно улыбнулась: поверят ли ей? Вряд ли. Снова заговорят о болезни. Нет, надо придумать что-нибудь другое. Ясно только одно: она не сможет вечно оставаться Алисой. Когда все узнают правду, ей придется как-то объяснять… Но ведь они сами не хотели верить!

А если объявится настоящая Алиса? Рита не желала ей зла и очень хотела, чтобы с этой женщиной ничего страшного не случилось, чтобы она нашлась и вернулась в свой дом. Но вот что тогда будет с ней – Маргаритой? Как забыть Андре? Эти темно-серые глаза? И как отказаться от сына? Эти вопросы встали вдруг перед нею со всей очевидностью и ответов на них не находилось.

Ее романы могут подождать… Сейчас важно разобраться с этой историей.

Она услышала шум на лестнице. Проснулся Сережа и прибежал к ней. И все плохие мысли куда-то исчезли. Она схватила мальчика, подняла на руки и закружила, приговаривая: «Самолет построим сами, пронесемся над лесами, пронесемся над лесами, а потом вернемся к маме11». Она целовала его голову, ручки и ножки и млела от блаженства. А в дверях стоял счастливый Андре (они даже не услышали, как тот пришел), и Рита вместе с сыном подалась к нему и страстно его поцеловала. Сережа звонко смеялся, оказавшись зажатым между папой и мамой, а Андре смущенно хмыкнул и прошептал, что сегодня ночью она от него точно не отвертится…

Август ехал на санях, запряженных парой лошадей, во дворец графа Палена и пытался угадать, зачем его вызывают так поспешно и в столь ранний час. Он выполнял все поручения аккуратно, с немецкой тщательностью – вовремя и качественно. Император всегда оставался доволен его работой. Тем более удивительной была та срочность, с которой его немедленно требовали к военному губернатору. Но вскоре писатель успокоился: никаких злых умыслов он не имел, ни в каких тайных обществах не состоял, следовательно, беспокоиться ему не об чем. Очевидно, понадобилась его помощь в переводе какого-либо срочного документа. Он расслабился и даже позволил себе немного вздремнуть, укутавшись в теплое одеяло и разомлев от ритмичного хруста: свежий утренний снег скрипел под полозьями, и скрип этот да равномерное покачивание саней убаюкивали. Очнулся, услышав протяжное «тпру»: лошади остановились.

Зайдя во дворец, Коцебу отдал теплый полушубок слуге и тут же был препровожден в кабинет. После традиционного приветствия генерал-губернатор сказал ему с улыбкою:

– Ну что, Август Фридрихович, – Пален, принявший православие и нарекшийся Петром Алексеевичем (урожденный Петр Людвиг фон дер Пален), всегда обращался к нему на русский манер, – размышляешь небось, зачем тебя вызвали в столь ранний час?

– Думаю, знания мои в языках понадобились императору. Видимо, срочность есть какая…

– Угадал. Император решил разослать вызов всем государям Европы и их министрам. Такое себе приглашение на турнир. Он избрал тебя для того, чтобы изложить этот вызов на немецком языке и поместить его во всех газетах. К тому же, – граф усмехнулся, – нужно взять на зубок, – так он выразился и вновь засмеялся, – и выставить в смешном свете барона Тугута12. Следует сообщить также, что генералов Кутузова и Палена, – указав большим пальцем себе в грудь, – император называет в качестве своих секундантов.

– И когда нужно приступить к сему труду?

– Сейчас же. Поэтому и вызвал тебя так срочно. Будешь работать здесь. Сегодня к часу дня мы должны представить документ императору.

– Лично?

– Да. Так пожелал Его Величество. Мы пойдем во дворец вместе, возможно, Павлу Петровичу понадобятся твои знания языков и литературного письма. Так что, Август Фридрихович, не будем терять время.