Нирана стошнило прямо на настил, и я решила всё-таки встать и пойти в дом, авось там уже стало попрохладнее.

– Прани! – воскликнула Буппа, тяжело поднимаясь с колен. – Небеса милостивые, сейчас же мыться!

Я оглядела себя. Тело-то я защитила пеленой, а вот нежные белые шелка местами прогорели насквозь. От широких рукавов остались жалкие лоскуты. Волосы тоже местами подпалило. И всё это было изгваздано в желтоватой мути пруда и саже от обуглившихся досок.

– Может, завтра?.. – робко попросила я, сама понимая, что никто меня в таком виде на чистые простыни не пустит.

– И завтра тоже! – категорично заявила Буппа, сцапала меня за запястье и уволокла в свой банный мир.

* * *

На следующий день меня подняли затемно, чтобы начать приготовления. Ещё вчера я страдала, что со мной слишком долго возятся, но это не шло ни в какое сравнение с сегодняшними мучениями. Время от времени Буппа подводила меня к огромному зеркалу в омывальной и заставляла крутиться, чтобы оценить результат, после чего кто-нибудь из служанок замечал огрех, и всё начиналось сначала. Я сама вообще не видела разницы между этапами, но они уверяли, что любая обеспеченная горожанка сразу бы всё заметила. Они издевались надо мной от четвёртой до двенадцатой большой чаши, и когда мы наконец выдвинулись на встречу с Кессарин, солнце уже перевалило за полдень. В самый разгар зноя на улицах почти не осталось людей – на то и был расчёт, но сидеть в душной тесной повозке, которая нагревалась, как бочка с перегноем, то ещё удовольствие.

Чтобы добраться до особняка Адульядежа в приличном виде и не растворить собственным потом наведённую красоту, мне пришлось окутать себя пеленой прохлады, которая светилась на всю повозку. К счастью, снаружи, на ярком солнце, это было не очень заметно.

– А как же мой меч? – спохватилась я, когда мы с Джароэнчаем и Буппой отъехали от дома.

Ниран уставился на меня.

– Вы же выдаёте себя за городскую прати из семьи канана. Откуда у неё может быть меч? Не говоря уже об умении им владеть.

– Но… – Я покосилась на небольшую сумку в руках Буппы, в которую поместился мой вселенский мешок и ещё куча причиндалов на случай, если мне нужно будет поправить причёску или лицо. Служанки заштукатурили меня пудрой и румянами так, что я стала белой, словно призрак лихорадки, а узоры вообще было не различить, если они не светились. Выбирать не приходилось – у меня и Кессарин, конечно, разные узоры. Главное мне не забыться и сдерживать эмоции, пока я на виду у Адульядежа. Потом в клане никто уже не вспомнит, какие там у Кессарин были узоры.

– Сюда меч никак не влезет, – отрезала Буппа. – А в ваш волшебный мешок, сами говорите, нельзя. Да и от греха лучше вам вовсе его не брать, ещё забудетесь и достанете, а потом объясняться!

– Он очень ценный? – встревожился Ниран. – Может быть, мне удастся его передать вам позже?..

Я рассеянно покачала головой. Меч у меня самый обычный, даже не на заказ выкованный, просто стандартный проводник махары с острым лезвием. В клане, если понадобится, я легко подберу себе другой, там их наверняка полный арсенал, ещё и сталь небось получше. Просто непривычно выходить из дому без меча. А тем более лезть во вражеский стан.

Проехали мы всего ничего – несколько улиц, два поворота и во двор какого-то заброшенного дома с заколоченными ставнями. Ниран галантно помог мне выбраться из повозки под навес заросшей лианами беседки, где было почти прохладно. Я изо всех сил старалась не запутаться в длинных юбках и очень радовалась низким сандалиям. Если бы я скакала по болотам в погоне за демоном, я бы прекрасно справилась и в обуви на одном зубце высотой в две ладони, но тогда я была бы в шароварах, а вот как ходить, чтобы подол не попадал под ноги, я пока не поняла. Но хотя бы балансировать на низких было проще. Вон Ниран вообще носит такие сандалии, у которых передний зубец низкий, а задний высокий, как каблук, так что ступня изгибается красивой аркой. Не могу себе представить, как он не падает через шаг.