Милка заверяет, что сделает все в лучшем виде. Сомневаться в этом мне не приходится. Кажется, под конец нашего разговора она даже прониклась отведенной ей ролью благодетельницы. Вот и пусть. Пусть своими глазами увидит, что наделала. А потом можно будет ставить точку. Я сделал все, что мог. Все, хватит. Припахать Милку – хорошее решение. Сам я рыжую язву видеть больше не хочу. Что-то такое она во мне будит странное. То, что сто лет не испытывал. А если и испытывал, то с успехом подавлял. Рядом с ней я чувствую себя последним козлиной.

Отсекаю посторонние мысли и с головой погружаюсь в работу. Той всегда хватает. Можно не волноваться, что мне не на что будет переключиться. Ближе к вечеру в кабинет заглядывает Мохов. В руках белый пакет с, пожалуй, самым известным в мире логотипом. И видавшая виды сумка.

– Все сделали в лучшем виде.

– Надеюсь, хоть не сам занимался?

– Нет, конечно, послал стажера. Они у нас молодцы.

– Спасибо. Пока все.

Не успевает Виктор выйти, как звонит Милка:

- Пап, у меня столько пакетов, что до тебя мне никак не добраться! Может, ты кого-то попросишь вынести то, что мне надо этой девушке передать?

Можно, конечно, и так. Но хочется самому убедиться, что Мила выполнила мое поручение как следует.

– Скинь номер тачки. Я принесу. Заодно и объясню, как тебе найти палату Эмилии.

5. Глава 5

– Опять куришь? Мама ругать не будет? – на животе смыкаются Милкины руки, а деланные-переделанные губы касаются щеки.

– Мы ей не скажем. Ты чего в такую рань подхватилась? – тушу сигарету в тяжелой хрустальной пепельнице. Открываю окно – пусть проветрится.

– Папа! – закатывает Мила глаза. – Сегодня первое сентября. Ты забыл, что ли?

Забыл, да. Потому что счет дням веду совсем не так, как нормальные люди. Для меня дни летят от даты подписания какого-нибудь важного контракта к дедлайнам по старым, от одного отчетного периода к другому. И так уже много лет.

Окидываю Милку внимательным взглядом.

– Это ты так в универ вырядилась?

– Как – так? – удивленно разглядывает себя.

– Слишком откровенно.

– Пап! – закатывает глаза. – Ты просто отстал от моды. Сейчас все так ходят. Даже преподаватели, – дразнит.

– Эмилии ты тоже купила, – верчу пальцем в воздухе, – такое?

– Нет, конечно. Для нее я купила все, как ты просил. Костюмчик спортивный, джинсы, футболки. Трусы! – играет бровями.

– Можно без подробностей?

– Так ты сам просил. Я лишь выполнила поручение.

– Кстати, как все прошло?

Милка падает на стул. Подтаскивает к себе тарелку с приготовленным домработницей безглютеновым нечто и задумчиво пожимает плечами:

– Наверное, нормально. Я готовилась к худшему. Ну, знаешь, что она станет меня обвинять, и все такое. А Эмилия ничего. Нормально все восприняла. Телефону очень обрадовалась. Но сказала, что можно было так не тратиться, представляешь? А увидев тряпки, вообще смутилась.

Рыжая? Смутилась? Как-то даже не верится. Как будто про двух разных людей говорим.

– Ты там палатой не ошиблась?

– Нет, конечно, что я – дурочка? Говорю же, нормально все прошло. Рада, что сходила.

– Да? – недоверчиво дергаю бровью.

– Да! Успокоила совесть.

Не мне тут Милку осуждать. Сам-то я по той же причине в больницу таскался. В надежде, что узел в груди ослабнет.

– Вот и хорошо. Значит, можно со спокойной душой двигаться дальше.

– Угу. Только сначала ты, пап, попроси кого-нибудь разобраться с ментами. Совсем они охренели там!

– Какими ментами? – туплю.

– Теми, которые сумку Эмилии выпотрошили.

– В этом месте мне должно стать понятней? – психую.

– Да я и сама ничего не поняла! Но у Эмилии в этой сумке, похоже, налик хранился. Уж не знаю, какая сумма, но она исчезла. А ей, походу, эти деньги очень были нужны. Ты бы слышал, как она рыдала! Я хоть и за дверью уже была, сама чуть вместе с ней не заплакала.