Конечно же это решило вопрос. Краснея как маков цвет, Саша надел протянутые раздельные чулочки и встал перед Аней.

– Ну вот видишь, совсем не страшно, моя красавица. Ну что стоишь как неродной. Ложись ко мне! – сказала женщина увлекая парня на кровать. Анины руки заскользили по груди и животу юноши, дразнила языком и губами его сосочки. От таких игр Саша громко задышал, а соски его встали торчком как два маленьких члена. Тут-то хозяйка дома и вспомнила про захваченную цепочку. Цепочка, которая без излишних вопросов была закреплена на юноше, была не простая, а с зажимом для сосков.

– Ай!

– Ну тише, тише мой маленький… уже совсем не больно! – сказала Анна целую в губы и поигрывая цепочкой одновременно. А хочешь меня поласкать? Можешь гладить, можешь, целовать. Ты у нас сегодня страдалец, утешайся, Сашенька.

Парень не заставил себя долго уговаривать. Его руки и губы скользили по телу прекрасной рыжеволосой женщины. Губы, бедра, руки, грудь… все было можно целовать, ко всему можно было прикасаться. На этом пленительном фоне ощущений боль и неудобства казались незначительными. Из состояния близкого к нирване Сашу вырвал Анин голос:

– Так, прошло уже полчаса, скоро нас Вика есть позовет, а у нас «встал вопрос». Что будем делать? Так и пойдем, рискуя порвать мои трусики, опустим под холодную воду или наплюем на то, что сегодня волоски удаляли и там все раздражено, а потом повторно все мазью смажем?

Действительно, трусики на парне спереди сильно топорщились.

– Госпожа Анна, давайте наплюем.

– Хорошо. И что же мы будем делать? Ты самостоятельно «вопрос урегулируешь»? Или есть иные предложения?

– Госпожа Анна, а не могли бы Вы сами… своими руками… пожалуйста, очень Вас прошу! – сказал тихо юноша и густо покраснел.

– Да? А что мне за это будет? Ладно, я сегодня добрая. Приспускай трусики. А теперь лижи меня тщательно! – сказала она, располагаясь на Саше так, что ее лоно касалось его губ.

Наслаждаясь старательными движениями губ и языка юноши, смело обнявшего ее за бедра, женщина подавила желание взять его покрасневший член в рот и нежно ухватила его рукой. Раздавшийся Сашин стон лишь отчасти оказался стоном удовольствия. В некоторой степени это был стон боли.

– Ничего-ничего! Наслаждение важнее боли! – беззаботно сказала женщина. Порхающий по клитору и меж губками язык парня привел ее в прекрасное настроение. Даже странно, что неопытный мальчишка оказался столь умелым и вдохновенным лизуном. Наверное, это врожденный талант, не иначе. А может просто старание?

Действительно, Саша подходил к своей миссии ответственно и вдохновенно, как будто от ее выполнения зависела его жизнь, а может так оно и было? Хотя скорее всего дело было в том что Саше было очень приятно то, что он делал. Ему нравился вид и вкус Аниной киски. Он был счастлив от возможности доставить ей удовольствие. Странно, но сейчас язык его почти совсем не уставал, достаточно было оторвавшись от вылизывания сделать несколько сосущих движений губами по клитору, как силы возвращались к нему. Когда тело сидящей на нем женщины начала сотрясать сладкая дрожь оргазма, парень ощутил странную гордость, вместо того, чтобы остановиться, он притянул к себе за бедра лоно своей огненной госпожи вплотную и, оставив ее курок, попытался забраться в манящую влажную горячую пучину как можно глубже, игнорируя попытки Ани высвободиться.

«Не бороться же с ним!» – подумала Анна, с благодушием прощая столь вольное поведение. Она знала, что самым простым способом высвободиться из этой сладкой хватки – довести юношу до оргазма, чем она и занялась сменив руку и ускорив движение на воспаленном, набухшем члене. Очень скоро, а может вечность спустя, ощутив содрогание мужского корня, уже Аня припечатала свое естество ко рту юноши, продолжая терзать его член, пока он не взорвался белым фонтаном, но и этого было ей мало. Она продолжала играть рукой на мужском стержне, пока тот не покинула последняя капля, и он не превратился из гордо вздыбленного органа в вяло болтающийся сникший конец, признавший свое поражение перед силой женщины, а мужской язык не застыл неподвижно в ее лоне.