. Несомненно, и в то время, и теперь родители были рады и довольны, когда дети были послушны, однако дело было не в удобстве для родителей. Повиновение родителям было моделью повиновения Богу, который мог спасти души детей от адских мук. Перед родителями стояла грозная обязанность подготовки детей к спасению, поэтому их собственные чувства к чадам, способные помешать правильному воспитанию, должны были отойти на второй план. Значение имела эмоциональная реакция ребенка, а родительские чувства следовало сдерживать, а не выражать открыто.

Первые теории привязанности

Пока наше обсуждение истории понятия привязанности касалось несложных, бытовых идей, которыми могут оперировать родители и консультирующие врачи. Однако к концу XIX века начали появляться работы, авторы которых разрабатывали научные концепции эмоционального развития человека, включающего, помимо прочего, и привязанность.

Зигмунд Фрейд

Размышления Фрейда на тему привязанности зиждились на идее о том, что на эмоциональное предпочтение ребенка влияет процесс кормления. В дальнейшем понятие получило более широкую и глубокую проработку, однако основой всякой привязанности для Фрейда была любовь, так сказать, по расчету.

Пересказать точку зрения Фрейда на этот вопрос не так просто, как кажется. В ходе долгих и плодотворных лет профессиональной деятельности Фрейд не раз видоизменял свои идеи. Его концепция раннего развития осталась практически нетронутой, однако менялся его взгляд на источники мотивации.

Для того чтобы понять отношение Фрейда к привязанности, необходимо изучить его концепцию личности младенца, разработанную примерно в 1916 году. По мнению Фрейда, новорожденный ребенок действует под влиянием голода и одновременно с этим желания получать удовольствие от процесса сосания. Изначально все интересы младенца нарциссичны и сосредоточены на самом себе. Даже взаимодействуя с грудью, ребенок фокусируется только на собственных ощущениях удовольствия и наслаждения. Матери обычно используют эти моменты погруженности в себя, чтобы подстричь ребенку ногти или почистить ушки. Однако постепенно грудь начинает восприниматься как внешний объект и, следовательно, самостоятельный источник наслаждения. Из простого «приспособления для подачи груди» мать превращается в объект любви. Быть рядом с мамой теперь означает пребывать в блаженстве и безопасности, а любой намек на разлуку становится причиной тревоги.

Для того чтобы увидеть, что кормление грудью и переживание игры и комфорта – независимые явления, нам необходимо обратиться к тем случаям, в которых кормил ребенка один взрослый, а играл и успокаивал его другой. Как во времена Фрейда, так и теперь такая ситуация нетипична. Да, о ребенке могут заботиться несколько взрослых, но каждый из них, будучи «на дежурстве», обычно выполняет весь диапазон функций сразу. Фрейд же привязал грудное вскармливание к эмоциональному предпочтению, потому что смешал в одну кучу социальные и биологические факторы (по той же причине раньше неверно объясняли любовь детей к кормилицам).

Из-за того, что в традиционном обществе кормление и взращивание детей на ранних этапах всегда было делом женщин, в центр эмоциональной жизни ребенка была поставлена именно мать. К тому же Фрейд привлекал в качестве доводов такие биологические влечения, как голод, потому что естественные науки в тот период продвинулись несоизмеримо дальше, чем гуманитарные, и их данные считались максимально надежной доказательной базой.

Йен Сатти

Как последователи, так и оппоненты Фрейда подхватили его идею о прямой связи между эмоциональным предпочтением и кормлением грудью. Однако в современных теориях привязанности она не играет важной роли.