Время тянулось медленно. В библиотеке было пусто и оглушительно тихо: гудела флуоресцентная лампа, скрипел стул Бетани, когда она меняла положение, постукивали клавиши электронного каталога за углом. Я привыкла к тишине, но эта, библиотечная, казалась какой-то стерильной и безжизненной. Лучше бы я помогала маме с документами или даже перекладывала крабовые биточки с противня на блюдо. Кажется, я приняла неправильное решение, но теперь уже поздно что-то менять. Едва дождавшись трех часов, я отодвинула стул, встала и впервые за последние два часа открыла рот, чтобы сказать:

– До завтра, девочки.

Аманда повернула голову, коса соскользнула с ее плеча. Она читала толстую книгу по истории Италии, облизывая палец всякий раз, когда нужно было перевернуть страницу. Я слышала, как она это делает.

– До свидания, – отозвалась она.

– Увидимся завтра, – натянуто улыбнулась Бетани.

Пересекая читальный зал и направляясь к выходу, я чувствовала их тяжелые взгляды, направленные мне в спину между лопаток. Толкнув стеклянную дверь, я погрузилась в благословенный шум внешнего мира – чей-то смех в парке через дорогу, шорох колес по асфальту, гул самолета высоко в небе. «Минус один день, – подумала я. – А впереди – целое лето».

– Ну, если бы мы занимались только тем, что любим, это не называлось бы работой, правда же? – сказала мама, протягивая мне салатницу.

– Наверное.

– Все наладится, – пообещала она с уверенностью человека, который понятия не имеет, о чем говорит. – Между прочим, это замечательный и полезный опыт.

Я отработала в библиотеке уже три дня, но ничего не наладилось. Я понимала, что делаю это ради Джейсона, но Бетани с Амандой, казалось, решили использовать свои высокие IQ ради достижения одной-единственной цели: полностью сломить мой дух. Я старалась писать Джейсону бодрые и обнадеживающие письма, чтобы он не понял, как я расстроена, но уже на второй день не удержалась и упомянула о том, как обращаются со мной эти девицы. Это произошло еще до публичного унижения, на этот раз со стороны Бетани. Когда угрюмый студент летней школы обратился ко мне с просьбой найти книгу Альбера Камю, Бетани прицепилась к тому, как я произношу имя этого писателя.

– Камю-ю, – протянула она, вытягивая губы в трубочку на французский манер.

– Камю-ю, – повторила я, сама не понимая, почему позволяю ей себя исправлять.

– Нет-нет, – она вскинула подбородок и указала пальцем на свои губы. – Вот так. Камю-ю.

Молча глядя на нее, я подумала, что, сколько бы раз я ни повторила, она найдет, к чему придраться. Ей бы и сам Камю не угодил.

– Спасибо, – зачем-то поблагодарила я, и Бетани обернулась к Аманде, которая ехидно улыбнулась и покачала головой.

– Пожалуйста, – отозвалась она, вертясь на своем дурацком стуле.

Неудивительно, что я обрадовалась, когда пришла домой, проверила почту и увидела письмо от Джейсона. Он знает, какие противные эти зазнайки, он меня понимает. Мне нужна всего лишь моральная поддержка. Однако стоило мне пробежать взглядом первые две строчки, как все надежды на понимание со стороны бойфренда испарились. Мне стало ясно, что ему плевать на мое самоуважение и эмоциональное состояние.

«Когда я прочел твое последнее письмо, – писал он, – мне показалось, что ты уделяешь недостаточно внимания работе. Ты написала целых два абзаца о библиотеке и не ответила ни на один мой вопрос. Пришел ли новый выпуск Ежемесячной научной антологии? Смогла ли ты зайти в общую базу данных с помощью моего пароля?» А в конце, после нескольких напоминаний о том, на что еще я должна обратить внимание, приписка: «Если у тебя возникают какие-то проблемы в общении с Бетани и Амандой, поговори с ними сама. На работе не должно быть места межличностным конфликтам».