Существовали и подмены христианских таинств. Можно вспомнить мистерию наречения коммунистических имен, т. н. «звездин». Прием в пионерскую, комсомольскую организацию – это примеры социальной инициации, псевдорелигиозные в своей основе.

Церковные формы коммунисты брали для того, чтобы построить свои антицерковные, антирелигиозные формы. Вспомним, что даже историю падшего ангела – сатаны – коммунисты включили в свою схему. «Дьяволом» революции стал Троцкий – символ зла, деперсонифицированный персонаж. Удивительно, но в советских энциклопедиях не было статей о Троцком, были статьи только о троцкизме.

Мы можем рассматривать могильщика Сталина Хрущева – «коммунистическим Лютером», попытавшимся очистить «правильный» ленинизм от «неправильных наслоений». Восстанавливая первокоммунистическую чистоту, Хрущев нанес смертельный удар этой религии.

При Хрущеве возникли дворцы бракосочетания (в 1959 г.) и дворцы малютки. Смысл их создания очевиден – вытеснить таинство венчания на периферию жизни человека, заместить христианское действие своим, коммунистическим. Эта пародия на таинство весьма характерна. В дворцах малютки детям давали имена, часто не христианские, а придуманные «Владлен», «Октябрина», чтобы и с помощью такого приема оторвать людей от христианской Церкви.

Попытки изменить строй жизни лежали в основе коммунистического отношения к похоронам. В 1920-х годах никто иной, как Троцкий, популяризировал идею строительства крематориев. Смысл сжигания трупов был в том, чтобы дискредитировать христианские традиции похорон, хотя объяснялось это «гигиеной» и «экономией».

Коммунисты пытались эксплуатировать вечные принципы, изложенные в Священном Писании. В 3-й редакции программы КПСС содержался «моральный кодекс строителя коммунизма». Некоторые фразы кодекса напоминают цитаты из Писания, и это не случайно. Из Евангелия нам известно, что сам дьявол пользовался цитатами из Ветхого Завета с пользой для себя. Только цель его, конечно, не в том, чтобы привести людей к Богу, а в том, чтобы на место Бога поставить себя.

Сама вера в коммунизм носила яркий религиозный характер, а проявления ее в виде классового фанатизма сродни религиозному фанатизму.

По-своему интересно наблюдать за разложением этой лжедуховности. Если до Второй Мировой войны можно было говорить о подобии веры в светлое будущее, то в 1960–х годах наступает период «веры без веры», когда от адептов коммунистической религии не требовалось ничего, кроме молчаливого согласия с провозглашенными принципами.

В итоге получилась страшная картина, напоминающая царство антихриста, описанное в Апокалипсисе. Такая система должна была быть – и была! – враждебно настроена к Церкви. Истинная религия и Церковь самим фактом своего существования демонстрировали ложность и абсурдность коммунистической идеи. Христиане были идейными врагами коммунистической религии, их жизнь доказывала бессмысленность того строительства нового человека, которое было затеяно коммунистами.

Когда я задумываюсь над вопросом, что же лежало в основе этой религиозности, то прихожу к мысли, что в основе было поклонение государству, идолопоклонство перед социалистической державой.

Внешнее подменяло внутреннее, вера в государство как в некую метафизическую ценность должна была утверждаться всеми способами. Сама постановка вопроса свидетельствовала о ложности принципов, которыми руководствовались коммунисты, ибо государство, безусловно, есть временный институт, который не может претендовать на истину или на вечное существование.