не купишь. Его пекут только палестинские женщины, и он имеет мало общего с иракскими или курдскими лепешками восточных евреев. Мы знали его вкус. Наш садовник Хасан, крепкий голубоглазый старик, похожий на моего деда, приносил такой хлеб с собой из села Хусан возле Батира и ел у нас на веранде с кистью винограда. Он всегда делился этим хлебом. Тут, в лагере беженцев Муаскар-эль-Аруб, мы попытались купить такой домашний хлеб. Но одна из женщин выбрала самую большую лепешку, с метр в поперечнике, и подала нашим малышам. От денег она отмахнулась.

За лагерем начиналась долина Благословения (2 Хрон. 20:26), край источников, фруктовых садов и полевых участков, обнесенных невысокими межевыми стенами. Стены эти сложены из камней, собранных тут же, на полях, – ведь здешняя земля до невозможности камениста. Если в старину русским крестьянам надо было выжечь и выкорчевать лес, то палестинским приходится убирать камни. Посреди долины – огромный водоем Биркет-эль-Аруб, немногим уступающий циклопическим водоемам Соломона возле Артаса. В наши дни в нем собирается дождевая вода. Питавшие его старинные водоводы разрушились со временем. Только ближний источник Эйн-эль-Аруб посылает в него воду.

Мы поднялись на гору по пути к дальнему источнику Эйн-эль-Дильбе – по пути можно разглядеть следы водовода. На склоне горы стоял одинокий дом, в нем жила семья с пятью светловолосыми дочками мал мала меньше. Вокруг дома росли плодовые деревья, и девочки то и дело бегали за персиками и сливами и подносили их нам. Мы сидели на ковре в тени смоковницы и смотрели на долину Благословения. Наши мальчики и местные девочки играли, как братья и сестры, с выводком белых кроликов. А дальше, среди рощи, в узкой долине, отходившей от более просторной Благословенной, бил источник Эйн-эль-Дильбе. Картина, характерная для этой части Нагорья: маленький домик над родником, древний водоем, орошающий сады. Напротив ключа стоит старое и порядком заброшенное жилище – такие можно увидеть в альбоме гравюр шотландца Дэвида Робертса, который в середине XIX века познакомил европейцев с видами Палестины.

В следующей лощине вырывается из-под земли источник Эйн-Куазейбе. Возле него – руины древней Козивы, родины крестьянского царя Симона Бар-Кохбы. Столица его лежала к северо-западу от этих мест, в Бетаре, нынешнем Батире. В горах вокруг много пещер, и они, по уверениям местных жителей, тянутся на десятки километров. Одна из них, раскопанная, достигает в длину ста метров, но были здесь и многокилометровые туннели, связанные с водоводом Понтия Пилата.

Следы этого огромного и простого сооружения видны повсюду в Восточной Иудее. В Иерусалиме так мало воды и так много паломников, что приходится строить сложные гидросистемы. Водовод был проложен еще до прихода римлян и нес воду долины Благословения к Храмовой горе, но Понтий Пилат многократно увеличил его мощность. Иудейский историк Иосиф Флавий рассказывает, что духовенство возмутилось, когда Пилат взял для строительства 56-километрового водовода деньги из казны иерусалимского храма. Пилат подослал переодетых легионеров в толпу, и те в момент возмущения достали дубинки и избили зачинщиков.

Вода источника Эйн-эль-Дильбе накапливается в водосборнике, а затем течет, почти на одной высоте, под действием силы тяжести, за пять километров к Биркет-эль-Аруб, прихватывая по дороге воду прочих родников долины Благословения. Из большого водоема Аруба водовод продолжается на десятки километров к водоемам Соломона. Он идет не по прямой – петляет по восточной окраине гор, сохраняя, однако, уровень. Проложили его в диком краю, по кромке Иудейской пустыни. Стенки водовода выложены мелкими камнями, которые скрепляет водонепроницаемый строительный раствор.