Точнее всех выразил это Джеймс Джойс в «Поминках по Финнегану» каламбуром: «And the world is maid free». Освободить мир – значит избавить его от девственниц. Не случайно в Южной Африке в самый темный период ее истории секс между белыми и черными был запрещен законом. Не случайно пьеса «Палестинка» современного израильского драматурга Иегошуа Соболя, намекающая на возможность полового сожительства между евреем и палестинкой, вызвала бурю. В странах, где любовь между представителями разных общин была возможной, история складывалась менее драматично. Например, на Таити, где люди с примесью полинезийской крови просто называют себя таитянами. В Новой Зеландии, где практически не осталось чистокровных маори. В Бразилии, где возникло смешанное общество. Англичане утратили свои владения в Африке и Индии именно потому, что не смешивались с местным населением, в отличие от португальцев Мозамбика и Бразилии. (Впрочем, Вилли Далримпл рассказывает в «Белых моголах», что первые колонизаторы еще как смешивались и только прибытие англичанок положило конец этой лафе.)

В современном Израиле крайне мало браков между евреями и палестинками, мало даже случаев изнасилования палестинских женщин. Казалось бы, грешно жаловаться, но, видимо, члены одной общины сомневаются в принадлежности другой к роду человеческому. Только русские, воспитанные в интернациональном духе, одинаково легко вступают в браки и с палестинцами, и с евреями. Как и на Кипре, немалую роль в сексизоляции играет религия. В Израиле не приняты гражданские браки, а еврейская религия запрещает смешанные брачные союзы.

В древней Палестине существовали кдешот («посвященные божеству»), жрицы, служившие на ложе любви Астарте, а не Маммону. В полнолуние месяца Ав деревенские девушки выходили в виноградники искать счастья и свободы, как славянки в Иванову ночь. Молодоженов не призывали к мечу в те годы любви и вина, от которых остались у нас самые древние мотивы Песни Песней. Талмуд связывает этот праздник с именем провидца Эдо, которому Агнон посвятил повесть «Эдо и эйнам». В наши дни этот чудный праздник возрожден, и самый веселый город Ближнего Востока, бесшабашный Тель-Авив, гуляет 15-го числа месяца Ава всю ночь напролет.

Дорога Иерусалим – Рамалла проходит к западу от высокого холма, на вершине которого стоит огромный каркас недостроенного дома. Местные жители скажут вам, что это вилла короля Хусейна, которую так и бросили, когда вспыхнула Шестидневная война 1967 года. Грунтовая дорога взбегает на холм, прямо к небольшой военной базе, откуда открывается прекрасный вид на холмы, на Иудейскую пустыню вплоть до Мертвого моря и Иордана, и на запад – до самого Средиземного моря. На этом холме – Тель-эль-Фул – стояла древняя Гева, родина первого легендарного царя Израиля, предтечи царя Давида, царя Саула.

Если посмотреть с холма на запад, можно увидеть напротив, в десяти километрах, высокую гору с минаретом на вершине. В старину ее называли Мон-Жуа (Mont Joie), гора Радости, ибо с нее паломники впервые видели Иерусалим. На ней зажмурил глаза Ричард Львиное Сердце, чтобы не увидеть Иерусалима, взять который ему не было суждено. Здание на вершине – мечеть, бывшая когда-то церковью крестоносцев. Она поставлена над «гробницей пророка Самуила», вели Неби-Самуэль, важной местной святыней. В здании – большой сенотаф, внизу – погребальная пещера, у основания горы бьет несколько источников. (По другой легенде, Самуил был похоронен в селе Рама, нынешнем Ар-Раме, чуть к востоку от дороги на Рамаллу. По третьей, село Рама – это нынешний Рантис.)