Нам непросто это понять. Нам нравится думать, что буддизм перед нами, в книге или в списке важных учений или принципов, в определенной традиции или практике. И когда мы считаем, что обрели его, конечно, мы за него цепляемся. Но руки Будды пусты, он не держится ни за что, даже за буддизм. Другими словами, буддизм – только средство достижения цели. В буддизме Махаяны есть то, что кажется философскими системами, кажется метафизикой, но это не совсем философия в западном понимании – хотя исключения есть даже в западной философии. В своем «Седьмом послании» Платон смиренно признает, что не написал и не напишет ни одного трактата о высших вопросах, потому что «это не то, что можно выразить словами, как другие отрасли знания. Только после длительного сотрудничества в обычной жизни, посвященной ей, истина озаряет душу, подобно огню, зажегшемуся от искры, и, родившись, этот огонь освещает ее с этого времени»7. Исследователей диалогов Платона это обычно приводит в недоумение. У них есть представление, что Платон должен дать точную, устойчивую систему, которую можно облечь в строгую письменную форму, но Платон откровенно говорит, что такой системы не существует. Он просто пытается высечь искру, чтобы ученик сам смог все увидеть. То же самое и с буддизмом. Бесполезно думать, что, получив учение о карме и перерождении, учение о трех характеристиках обусловленного существования, учение о шуньяте и несколько техник сосредоточения, мы «приобрели» весь буддизм – это вовсе не так. Мы выучили язык буддизма, но еще даже не начали говорить на нем. А некоторые люди так никогда и близко не подходят к тому, чтобы начать на нем говорить. Конечно, не нужно путать это молчание неведения с молчанием Будды – молчанием мудрости.

Все это служит предупреждением нам, когда мы приступаем к изучению этих самых учений и практик – и о том, чтобы предупредить нас об этом, позаботился сам Будда. Однажды он дал его в форме притчи – притчи о плоте8. Он сказал: «Представьте человека, подошедшего к широкому потоку, к огромной реке. Если он хочет попасть на другой берег, а переправы нет, что ему делать? Он срубит несколько стволов, свяжет их и сделает плот. Затем, сидя на плоту и правя шестом или гребя руками, он переберется на другую сторону. Добравшись туда, что он сделает с плотом? Оставит его. Он не станет, думая о том, как полезен он был, из благодарности тащить его на плечах оставшуюся часть путешествия. Он просто оставит его там».

«Точно так же, – сказал Будда, – Дхарма, мое учение, – это средство. Это плот, который перевезет вас на другой берег, берег нирваны. Это не цель сама по себе, это средство достичь Просветления».

Это одно из наиболее поразительных и важных учений Будды: сам буддизм, сама Дхарма – всего лишь плот. Религия – просто плот. Она для того, чтобы пересечь поток, а не для того, чтобы тащить ее дальше, оказавшись на другом берегу. Это одна крайность, к которой мы можем прийти. Но, конечно, есть еще одна крайность, которой стоит избегать, и она гораздо более распространена. Она заключается в том, чтобы вообще не использовать плот для переправы через реку.

Некоторые садятся на плот, но не используют шест. На самом деле, они, скорее всего, забывают, что хотели переправиться через реку. Их главная забота – сделать плот удобнее. Они начинают строить на нем стены, а, возможно, и крышу, затем они расставляют мебель и кухонные принадлежности, а потом приводят на плот свою семью и друзей. Короче говоря, они превращают плот в дом и надежно пришвартовывают его к этому берегу. И им не нравятся любые разговоры об ослаблении каната или якорной цепи. Есть другие люди, которые долго стоят на берегу и рассматривают плот. «Отличный плот, – говорят они, – великолепный плот, такой большой, надежный, хорошо построенный, такой впечатляющий!» И они достают линейку или рулетку и измеряют его. Они могут точно сказать вам его параметры, породу дерева, из которого он сделан, где и когда было повалено это дерево. Они даже могут написать прекрасную монографию о плотах, которая будет пользоваться спросом. Но, несмотря на все это, они не сделают ни шагу на плот, не говоря уже о том, чтобы пересечь реку.