С другой стороны есть люди, ведущие странный образ жизни и надеющиеся за то переродиться в жилище духов; они подражают в жизни животным, собакам, коровам и другим или притворяются немыми. Чем же оканчиваются их труды? Тем, что подражавшие животным или немым в настоящей жизни в будущей делаются действительными животными и немыми. За преступления – мучения; за добрые дела – наслаждения; но надолго ли эти наслаждения? И что за радость влачиться по перерождениям? Длинная ночь для того, кто не спит; длинен путь для утомлённого путника, длинен ряд перерождений, ожидающих неразумного. Нет, истинное успокоение, и блаженство не в перерождениях, а в освобождении от них. Вот к чему должно привести истинное подвижничество, без суеверий и предубеждений. Бикшу! Ты носишь форму человека, форму благородную, в которой только и возможно освобождение от перерождений и которая достаётся в удел существу редко, через тысячи веков. Спеши воспользоваться таким драгоценным даром, прекращая подвижничеством влияние прежних дел и усиленно стремясь к нирване».

При вере в перерождения и в закон воздаяний все события частной жизни, судьба каждого человека, его положение в обществе объяснялись как нельзя лучше; надобно было только одно условие, именно: нужен был человек, который знал бы прежние перерождения свои и чужие. Этот человек нашёлся в особе Будды. Действительно, если верить рассказам буддийских писателей, не проходило ни одного замечательного случая, не осталось ни одного обстоятельства, которого он не объяснил или не оправдал бы предшествующими своими перерождениями. Воспоминания его в этом отношении были неистощимы. Но надобно быть справедливым. Большая часть этих рассказов или вымыслов – суть произведения буддистов позднего времени. Досужее воображение их обогатило буддийскую литературу новым родом сочинений, весьма занимательных, а потому имевших большой ход у буддистов. Что касается Будды, нельзя полагать, чтобы он забавлялся выдумыванием басней или чтобы самообольщение его доходило до убеждения в действительности рассказываемых событий. Всего вернее то, что все подобного рода рассказы, которые можно приписать Будде, он не выдумывал, а брал из народных преданий, и, что известные события давнего времени он сближал с событиями, которых он был очевидцем или участником.

В речах Будды чаще всего поражает нас печальный тон их и безнадёжный взгляд на мир. Мысль, что род человеческий обречён на страдания, принадлежала не одному Будде, можно сказать, что она была общим убеждением индийцев. Будда развил только идею страданий и приложил её ко всему, что имеет какую бы то ни было форму существования, оттого слова его иногда проникнуты суровым аскетизмом, иногда дышат чувством скорби и разочарования, если он обращает внимание на обыкновенные явления физического мира. Афоризмы Будды в последнем роде рассеяны в разных речах его, предмет их большей частью – скоротечность и смерть. «Сложное, говорил Будда, должно рано или поздно рассеяться, рождённое – умереть. Явления исчезают одно за другим, прошедшее, настоящее и будущее постепенно уничтожаются, все скоротечно, над всем закон разрушения. Быстрые реки текут и не возвращаются назад; солнце безостановочно совершает своё течение; человек переходит из предшествовавшей жизни в настоящую, и никакие силы не могут возвратить его в прошедшую жизнь. Утром мы видели какой-нибудь предмет, к вечеру уже не находим его; вчера любовались прелестным цветком, сегодня его не стало. К чему гоняться за гибнущими благами?

Иной употребляет все усилия для того, чтобы достигнуть постоянного счастья в настоящей жизни, но напрасны эти труды – они бьют палкой по воде, думая, что вода, расступившись, останется в таком положении навсегда. Рождённое должно умереть – ни воздух, ни моря, ни горы, ни пещеры, никакое место во вселенной, не скроют нас от смерти. Богатый и бедный, благородный и низкий, равно покоряются смерти; умирают и молодые, и люди средних лет, и младенцы, и даже зародыши в утробе матери; умирают без разбора и срока. Богатства, почести, дети – не помогут: все это земное достояние должно рассеяться и исчезнуть. Мы идём к смерти прямою и верною дорогою.