Все минувшие годы ее тянуло к этому старому дому по причинам исключительно сентиментальным. Бланш, в общем-то, и сама это понимала с самого начала. После аварии ей было до боли необходимо некое ощутимое подтверждение прошлого, когда она представляла собою нечто большее, – гораздо, гораздо большее – нежели жалкую, никому не нужную калеку, в которую превратилась. Тяга к дому означала тягу к прошлому, к тому самому прошлому, от которого ей сейчас так хотелось убежать. Бланш с торжественной решимостью тряхнула головой: она сделает это, она позвонит Берту Хэнли и попросит его выставить дом на продажу.

Берт оставался одной из немногих ниточек, все еще связывавших Бланш с внешним миром. Он был одним из трех партнеров управляющей компании, что вела финансовые дела Бланш. Именно Берт аккуратно и умело вложил заработанные ею деньги, так что проценты вложенной суммы все эти годы обеспечивали ей с Джейн вполне безбедную жизнь.

После того как случилась авария, Берт был уверен, что Бланш захочет продать дом. Тем сильнее он удивился, когда выяснилось, что это не так. Какие только резоны ни приводил он ей в пользу продажи: дом слишком велик, слишком дорог в содержании, его рыночная стоимость стремительно падает. К тому же, настаивал он, инвалид не может жить, как она, наверху, в мансарде – это слишком опасно, это чистое безумие. Тем не менее, столкнувшись с упрямым сопротивлением Бланш, он был вынужден в конце концов отступить.

– Когда-нибудь, – в изнеможении выдохнул Берт, – вы об этом пожалеете. Попомните мое слово, пожалеете!

После этого дела Бланш отошли на второй план, и о доме он больше не заговаривал. Вот уже два года, как Берт не поднимался на Хиллсайд-Террас, и с течением времени их с Бланш взаимоотношения постепенно свелись к обмену письмами и финансовыми документами, а также редким телефонным звонкам.

Ветерок шевелил кроны растущих прямо у дома высоких эвкалиптов. Одну ветку пригнуло к окну, листья, словно подвижные хрупкие пальцы, царапнули подоконник. Бланш улыбнулась собственной решимости: не позднее чем завтра, самое позднее послезавтра, она свяжется с Бертом и велит ему продать дом первому же желающему, за сколько получится. А она тем временем решит, где теперь жить, и об этом тоже надо посоветоваться с Бертом. Лучше всего – подальше от холмов, и дом пусть будет поменьше и поудобнее. Помимо всего прочего, это справедливо по отношению к Джейн: энергия у нее поразительная, но пора дать ей возможность вздохнуть посвободнее. Нужно что-то новое, безмятежно думала Бланш, какой-нибудь домик в современном стиле, и чтобы было побольше солнечного света. В общем, что-то совершенно отличное от этой старой мрачной берлоги.

Бланш неожиданно пришло в голову, что разочарование от прошлого, разочарование, обостренное старыми фильмами, имеет и свою положительную сторону. В смерти содержится возможность возрождения. Бланш краем глаза уловила какое-то движение в доме напротив, снова нагнулась к окну, и как раз в этот момент там распахнулась застекленная дверь, и наружу вышла новая хозяйка, одетая, как обычно, для работы в саду – в комбинезон и широкополую соломенную шляпу. Миссис Бейтс – так звали эту женщину, хотя сейчас Бланш не вспомнила бы, откуда ей это известно. Миссис Бейтс из Айовы. Вот уже почти три месяца, почти каждый день Бланш наблюдала за тем, как ее новая соседка рвет сорняки, рыхлит граблями согретую солнцем землю, сажает новые клубни картошки и другие растения, выдергивает старые. Во всем этом чувствовалась преданность делу, и Бланш втайне разделяла с этой женщиной радость ее трудов. Даже испытывала некое чувство родства с этой самой миссис Бейтс, хотя ни взглядом, ни словом с ней не обменялась, да и скорее всего не обменяется. Женщина отошла в дальний конец сада, и Бланш потянулась к карнизу, чтобы усесться в кресле так, чтобы было лучше видно. Но, услышав за спиной какой-то звук, отдернула руку и обернулась.