– Тогда я не буду оплачивать твои судебные издержки, – неохотно сказал Дэниел.

– Я дрожу, – прошептала Пайпер, подняв мелко дрожащую руку. – Посмотри на меня.

Ханна обняла сестру.

– Я поеду с ней.

Дэниел с удивлением посмотрел на нее:

– А как же твоя работа? Я связался с Сергеем, чтобы ты получила место в продюсерской компании.

При упоминании Сергея, давнего увлечения Ханны, Пайпер почувствовала, как сестру на долю секунды хватила нерешительность. В течение последнего года младшая Беллинджер тосковала по задумчивому голливудскому выскочке, чей дебютный фильм «Ничье дитя» получил «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах. Судя по куче баллад, постоянно доносящихся из комнаты Ханны, она была по уши влюблена.

От такой солидарности у Пайпер сжалось горло, но она ни за что бы не позволила, чтобы ее любимую сестру изгнали в Вестпорт за ее грехи. Сама Пайпер еще не смирилась с отъездом.

– Дэниел передумает, – прошептала она Ханне уголком рта. – Все будет хорошо.

– Не передумаю, – оскорбленно прогремел Дэниел. – Ты уезжаешь в конце июля.

Пайпер сделала мысленный подсчет.

– Это, типа, всего через несколько недель!

– Я бы посоветовал тебе использовать это время, чтобы уладить свои дела, но у тебя их нет.

Морин подала голос:

– Думаю, достаточно, Дэниел. – С выражением осуждения на лице она вывела ошеломленных сестер из комнаты. – Пойдемте. Давайте немного все осмыслим.

Три женщины Беллинджер вместе поднялись по лестнице на третий этаж, где на противоположных сторонах устланного ковром холла располагались спальни Ханны и Пайпер. Они вошли в комнату Пайпер, усадили ее на край кровати, а затем отступили назад, чтобы понаблюдать за ней, словно студенты-медики, которых попросили поставить диагноз.

Упершись ладонями в колени, Ханна всмотрелась в лицо сестры.

– Пайпер, ты как?

– Ты действительно не можешь заставить его передумать, мам? – прохрипела Пайпер.

Морин покачала головой:

– Прости, милая. – Мать опустилась рядом на кровать, взяв ее безвольную руку. В течение долгих мгновений она молчала, явно готовясь к чему-то. – Я думаю, что одна из причин, по которой я не очень сильно боролась с Дэниелом, когда он решил отправить тебя в Вестпорт, заключается в том, что я испытываю большое чувство вины за то, что так долго скрывала твоего настоящего отца. Мне было так больно в течение долгого времени. И горько тоже. И я спрятала все это в себе, пренебрегая при этом его памятью. Это было неправильно с моей стороны. – Ее веки опустились. – Поехать в Вестпорт – значит встретиться со своим отцом, Пайпер. Он из Вестпорта. Там так много истории… мыслями я все еще живу в этом городке. Вот почему я не смогла остаться там после его смерти. Он окружал меня… и я была так зла из-за несправедливости всего того, что случилось. Даже мои родители не смогли до меня достучаться.

– Они долго оставались в Вестпорте после того, как ты уехала? – спросила Ханна, имея в виду бабушку и дедушку, которые иногда навещали их, хотя их визиты становились все реже и реже по мере того, как сестры взрослели. Когда Дэниел официально удочерил Пайпер и Ханну, их бабушке и дедушке, казалось, все это не понравилось, и контакт между ними и Морин постепенно угас, пусть даже они до сих пор общались по праздникам и дням рождения.

– Недолго. Вскоре после этого они купили ранчо в Юте. Подальше от воды. – Морин посмотрела на свои руки. – Я думаю, для всех нас городок утратил свою магию.

Пайпер могла понять рассуждения матери. Могла проникнуться ее чувством вины. Но вся ее жизнь рушилась из-за мужчины, которого она не знала. Двадцать четыре года прошло без единого слова о Генри Кроссе. Это не значит, что Пайпер ухватится за возможность узнать больше лишь потому, что мать решила избавиться от своего чувства вины. Вряд ли Морин на такое надеется.