Налив себе чаю, я вернулся за ноутбук. Девушка – ее звали Лена – все еще набирала сообщение. Наконец на экране высветился текст, написанный не слишком грамотно, с лишними запятыми и кучей восклицательных знаков.

«Здравствуйте, Илья! Соболезную вам!! Однако то, что вы рассказали, по-настоящему жутко!!! Девочка по фамилии Непрокина очень дружила с Ниной в школе и погибла, когда им по пятнадцать лет было. Выходит, она звала Нину с того света???»

Я думал, все, что происходило в последнее время, отбило у меня способность удивляться, но тут я от изумления врос в кресло. Рука застыла в сантиметре от тачпада, взгляд остановился на мониторе.

«Расскажите мне, пожалуйста, что случилось с этой девочкой», – напечатал я наконец.

«Ой, да неужели Нина вам не говорила??? Наверное, больно было вспоминать!! Мы все три были одноклассницы, они были лучшие подруги, и под лед эта девочка провалилась! Нина видела все, не смогла ничего сделать, спасателей вызвала!! Не достали!»

То ли от содержания сообщения, то ли от неловкого построения фраз и обилия знаков препинания у меня закружилась голова. Пальцы забегали по клавишам.

«Можно немного подробнее?»

«Да… У нас в селе речка есть, название – тоже Лисовка, как и у села. Когда зимой замерзает, по ней молодежь на коньках катается и гуляет. До сих пор, кстати! Спасатели запрещают, но им хоть бы хны!! Уже несколько несчастных случаев было! И вот они вдвоем там гуляли вечером, не было никого вокруг. Как-то вышло, что Нина на твердом льду осталась, а под подружкой лед провалился! Ну и все… Расследование было, Нина – единственный свидетель! На помощь звала, не услышал никто! Кошмар был, тело нашли только через месяц!! Мама чуть с ума от горя не сошла, а отец спился и умер вскоре!»

Я нахмурился. У меня было полное ощущение того, что мы говорим о какой-то другой Нине. Какое еще село? Она же городская.

«В Лисовке Нина с детства жила и школу окончила, потом с мамой уехала и больше не приезжала никогда!» – заявила Лена в ответ на мой осторожный вопрос, формулировкой которого я изо всех сил пытался не выдать глубину своего неведения (видимо, не получилось).

На всякий случай я кинул Лене ссылку на страницу Нины и уточнил, об этой ли девушке она говорит. Лена подтвердила: именно об этой.

Почему Нина не рассказывала историю с подругой, я еще мог понять – она тогда была совсем девчонкой, наверняка пережила дикий стресс и вряд ли хотела ворошить прошлое. Но вот какого черта жена скрывала от меня, что прожила часть своей жизни – как оказалось в итоге, бОльшую – в каком-то селе?!

Я, естественно, вбил слово «Лисовка» в поисковик – это оказался крошечный населенный пункт в нашем регионе. Глубинка. В селе действительно имелась своя школа, и у нее даже был вполне приличный сайт. Но никаких данных о выпускниках прошлых лет я там не обнаружил.

Поискал информацию о девочке, утонувшей двенадцать лет назад. Выплыло несколько заметок о том, что школьница провалилась под лед, и еще штук пять новостей об обнаружении тела. Все – без имен и фамилий, но вряд ли в Лисовке в том году было много таких случаев. О Нине упоминали вскользь – как о подруге, которая «была рядом, но помочь, к сожалению, не смогла».

Я глубоко задумался и не сразу заметил, как на экране высветилось сообщение: «Очень жалко Веру! До сих пор ужасаюсь! И Нину тем более жаль… как же так вышло?!»

Нахмурившись вновь, я напечатал: «Так, какую Веру? Я спрашивал про человека по имени Виктория». Только тут до меня дошло, что я упомянул только фамилию.

«Ой, Илья, ну и дурочка я, что не переспросила!! Сразу про Веру вспомнила, а про тетю Вику не подумала! Виктория Непрокина – это ж мать Верина была!»