«Расскажи!»

Игорь смотрел на эту сцену со странной позиции – вроде глазами Фанни, но одновременно Томера и, в то же время, откуда-то сверху, будто его душа, как это описывали многие, побывавшие в состоянии клинической смерти, вознеслась к потолку. А еще – вообще странно – он видел сцену снизу, ракурс мешал понимать, и, может, потому Игорь растекся по полу лужицей, испарился, и на короткое мгновение будто объял собой всю комнату, но это ощущение быстро исчезло, и Игорю показалось, что Тами пристально разглядывает лицо отца, но и это осознание потеряло себя в пространстве – Тами протянула руки и коснулась щеки отца, его подбородка, губ, ушей, лба… Тами знакомилась с отцом и улыбалась ему, а он…

«Я был в гостиной, дремал на диване, но слышал и звуки из кухни, где Рая готовила что-то на ужин. Услышал шум, будто птица била крыльями…»

«Говори…»

«Птица…»

«Цапля», – подсказала Тами, продолжая водить пальцами по лицу, шее, плечам Владимира.

«Цапля», – повторил отец, и Игорю показалось, что он слышит характерный звук – невидимая птица яростно била крыльями в воздухе. Судя по звуку, птица была большой, может, даже огромной. Если такая ненароком ударит крылом по голове…

Почему он подумал об этом?

Почему он вообще думал и представлял то, чего не видел и о чем не знал? Что это было? Галлюцинация? Или рассказ Фанни так на него подействовал? Но Фанни сидела на диване, сцепив пальцы, и повторяла:

– Голова болит… Начинаю вспоминать – болит голова. Не хочу…

– И не надо. – Игорь коснулся плеча женщины. Фанни повернулась к нему и неожиданно, припав к его груди, расплакалась – должно быть, разрядилось напряжение прошедших часов. Игорь почувствовал себя очень неловко, он не знал, что делать, когда плачет женщина, он и Лену не умел успокаивать даже тогда, когда прекрасно понимал причину ее слез. Он неловко обнимал Фанни и повторял… что же он повторял ей на ухо, такое, от чего она постепенно затихала и, наконец, успокоившись, поднялась и привычным движением поправила волосы?

– Извините, мне нужно работать.

Возвращаться к отцу Игорь не хотел.

– Пойдем. – Он крепко взял Эхуда за локоть и повел к лифту.

* * *

Они сидели в гостиной у Игоря, пили из больших чашек некрепкий чай. Эхуд нашел в кухонном шкафчике пакет с овсяным печеньем, выложил на тарелку.

Игорь сидел с безучастным видом, не сознавая, похоже, что находится у себя дома.

– Что с тобой?

– Он и она, – пробормотал Игорь. Ни о чем другом думать он сейчас не мог.

– Вот оно что, – сказал Эхуд медленно. – Неожиданный результат, да? Ты только это разглядел?

– А что еще я должен был разглядеть? – вспыхнул Игорь. – Она для меня… была… я не могу тебе объяснить… после Лены никого… а тут… и неважно, что она слепая аутистка, это совершенно неважно, я бы мог…

– Стоп, – резко сказал Эхуд. – Неважно? Ты произнес эту фразу. Значит, она вертится в твоей голове, и ты сам себя убеждаешь или уже убедил, что слепота и аутизм Тами не имеют для тебя никакого значения. Ты себя в этом убеждаешь, и, следовательно, все не так, как тебе представляется. Все, что происходило, ты видел только с одной позиции. И понял только одно.

– Не только. Ты слышал, что рассказала Фанни?

– Фанни? Она почти ничего не рассказала. Женщины всегда так. «Ах, у меня болит голова». Ты сидел рядом с ней и ждал рассказа. Она расплакалась, и ты ее успокаивал. Я всегда в таких случаях теряюсь…

– Я тоже.

– Потом она ушла, а ты заявил, что пора домой.

– Значит, это только в моей голове…

– Что?

– Ощущение, будто я вспомнил, что происходило перед тем, как мы вошли к Тами. Вспомнил то, что помнила Фанни.