– Как раз наоборот. Скорее всего, он был частью заказа. Скажем, заказчик хотел, чтобы дело было ещё более громким. А самое главное – чтобы менты (тут уже Павел поправляться не стал) землю рыли в поисках исполнителя и заказчика… – Павел и сам не заметил, как дошёл до сути.

– Я думал об этом…

На лице следователя читалось, что до разговора с Платовым такие мысли ему в голову не приходили. Это было Панасенкову неприятно, поэтому он стал спешно «сворачивать» беседу:

– Знаете, Павел Николаевич, у меня к вам больше нет вопросов. Хотя, возможно, нам придётся ещё вас побеспокоить: мало ли, появятся новые вводные, выяснятся дополнительные обстоятельства… Если что, мои люди свяжутся с вами.

В его рукопожатии, когда они расставались, ощущалась рассеянность. Павлу показалось, что, озвучив своё алиби и вывалив рассуждения, он просто перестал существовать для этого человека: перспективы для развития карьеры старшего следователя в этом деле не просматривались.

Вообще встреча в СК оставила противоречивые чувства. Было стойкое ощущение какого-то тупого формализма: громкое дело, в котором для верности преступник даже оставил мёртвого полицейского, явно не планировали всерьёз расследовать. Панасенков никак не производил впечатления человека, способного раскрутить эту историю по полной программе. Странно как-то.

Визит в Следственный комитет поломал порядок рабочего дня: прибыв в офис, Платов некоторое время не мог решить, за что взяться в первую очередь. Стоило ему переступить порог кабинета, как он обнаружил, что нужен совершенно всем.

Следующие два дня Павел только и делал, что пытался расхлёбывать странным образом появлявшиеся то тут, то там трудности. На одном из заводов полностью встали поставки литий-ионных аккумуляторов, деньги за которые перевели ещё месяц назад. Дело против конкурента, откровенно укравшего разработку инженеров Павла, внезапно «потеряли» в суде. В офис одной из дочерних компаний пришло внеплановое уведомление о проверке. Где-то не прошла проплата, где-то прервали переговоры контрагенты, где-то заморозили банковский счёт… И таких проблем разом миллион. Всё это Павел решал, стоило ему включиться лично, но бессмысленная суета истощала. Смешно, но Платов, будь он от природы человеком неудачливым, уже был бы готов поверить в мистические неприятности. Но нет: по жизни ему чаще везло, чем наоборот. Да и не бывает такого, что вот всё работало, и вполне хорошо, и вдруг развалилось в один момент.

А информационные атаки продолжались: количество появлявшихся каждый день статей и статьюшек на сайтах-помойках удивляло Павла едва ли не больше всего остального. Платова прямо называли «олигархом-убийцей», привыкшим решать вопросы силой. По подсчётам Романа Сабурова, за несколько дней в медиаполе вышло более двухсот «разоблачений». И он был уверен, что этот наброс в ближайшее время не остановится.

Полковник Следственного комитета Кашин Аркадий Игоревич появился в кабинете Платова неожиданно. Только что было пусто, а тут вдруг материализовался человек. Ключ от всех дверей у подобных людей всегда покоится где-то в нагрудном кармане.

Лет сорок пять плюс-минус. Довольно высокий, как и его шеф Панасенков. С густой щёткой волос и усами в форме велосипедного руля, Кашин напоминал белого офицера. В структуры вроде СКР такие приходят в основном потому, что больше нигде себя найти не могут.

– Павел Николаевич, добрый день, – начал Кашин, представившись и взяв из рук помощницы Платова кофе. – Сергей Олегович Панасенков осуществляет общее руководство следствием, координирует взаимодействие вовлечённых ведомств…