Вентура затянулся, покачал головой.

– Воспоминаниями сыт не будешь. И жить в воспоминаниях нельзя. Жить можно, когда есть собственность и есть бумажка.

Из-за кофейни открывался вид на центр города: компактные кирпичные дома, водокачки, новые стеклянные высотки. За городом на севере возвышались длиннохвойные сосны. А еще дальше виднелись покрасневшие и пожелтевшие деревья заповедника.

Рэй рассказал Вентуре о репортере.

– Так пора и тебе подумать о доме. Начинай откладывать. Ты ведь живешь на восточной стороне?

– Всю жизнь, – ответил Рэй.

Вентура покачал головой.

– Тебе пора думать о школе. Если твой сынок пойдет в началку на восточной стороне, он обречен.

Рэй пожал плечами. Меньше всего его волновало, где Джи будет учиться. Мальчик быстро схватывал. У него в любой школе все получится, лишь бы было то, чего не было у Джейд и Рэя, – два родителя, мирный дом. Поэтому Рэй все время занимался Джейд. Она не раз говорила ему в припадке ярости, что для такой жизни она слишком умная. И Рэя в этих словах пугала не их злоба, а правда.

– Я тебе говорю, – продолжал Вентура. – Я одно усвоил про эту страну: адрес решает все. Тебе надо оттуда выбираться.

– Может быть, – сказал Рэй.

Вентура проделал большой путь из родной страны в Нью-Йорк, а потом в Северную Каролину. Значит, и он, если захочет по-настоящему, сможет перебраться в другую часть города.

Вентура осушил кружку.

– Странная штука жизнь. Вот только что ты собирал кофе в горах. А вот ты уже тут, с женой-американкой, с домом, пьешь кофе.

– Понимаю, о чем ты, – сказал Рэй.

У него не было дома, но он знал это чувство. Вот ты маленький мальчик, суешь чужому ребенку пососать свой палец, а вот ты уже взрослый мужчина, у тебя свой сын, и ты ждешь репортера, который сфотографирует тебя для газеты.

– Если у нас когда-нибудь будет дом, мы вас позовем, – сказал Рэй. – На ужин, например.

Рэй сам удивился своим словам – они с Джейд редко звали гостей, но, может быть, в собственном доме стали бы делать это чаще. Вентуре такая идея пришлась по душе. Он улыбнулся, потушил сигарету о стену, уже придумывая шутку, которой закончит их пятнадцатиминутный перекур, чтобы посмешить Рэя, прежде чем они вернутся к работе.

– Договорились, Рэй, – сказал он. – Только чур никаких сэндвичей. Приду только на нормальную еду.

К половине третьего Рэй не находил себе места – репортер так и не явился. Он работал уже почти десять часов подряд, Микаэла и Мишель пошли забирать детей, а Линетт не могла дозвониться в газету, сколько ни пыталась.

– Может, они передумали? – сказала она.

В кофейне было пусто – затишье перед толпой после рабочего дня. Линетт говорила, что однажды это будет самое занятое время: люди будут заходить днем на кофе и оставаться. Женщины, которые сидят дома с детьми, или у кого выходной, студенты из университета. Просто пока они не знают про “Суперфайн”, но еще узнают. У них лучше, чем в “Старбаксе”, да и не собираются в городе в ближайшее время открывать “Старбакс”. Рэя восхищало это бесстрашное умение Линетт мечтать, стоило ей найти кого-то, кто будет готов мечтать вместе с ней.

Рэй позвонил Джейд с телефона в подсобке и спросил про ее экзамен.

– Я получила как минимум сто, – сказала она.

– Умница. Как голова?

– Я помогла Уилсону выставить все во двор – он распродает свою мебель. Мне бы полежать, но надо забрать Джи.

– Давай я его заберу. Тут все равно ничего не происходит.

– Точно?

– Принесу тебе еще пончик. Много осталось.

Джейд смягчилась, как будто понимала, что ему неприятно говорить вслух о нераспроданных вопреки ожиданиям пончиках.

– Принеси два, – сказала она и положила трубку.