– Разве это не одно и то же? – спросила Сиси.

– Конечно нет! – ответила Кейти. – Это совсем другое. Я собираюсь сделать что-нибудь замечательное. Я еще не знаю, что именно, но, когда вырасту, узнаю. – Бедняжка Кейти всегда говорила «когда я вырасту», забывая, какая она уже долговязая. – Может быть, – продолжила она, – я буду выходить на лодке в море и спасать утопающих, как девочка в той книжке, которую мы читали. Или, может быть, я возьму и стану сиделкой в госпитале, как мисс Найтингейл[5]. Или возглавлю Крестовый поход и поеду перед войском на белой лошади в доспехах, со шлемом на голове и священным знаменем в руке. А если я всего этого не буду делать, то буду рисовать картины или петь или стану скальп… скульптором – как их там называют? – буду делать фигуры из мрамора. Во всяком случае, что-нибудь делать я непременно буду. И когда тетя Иззи увидит это и прочитает обо мне в газетах, она скажет: «Милое дитя! Я всегда знала, что она станет гордостью семьи». Люди часто потом говорят, что они «всегда знали», – заключила Кейти с проницательным видом.

– Ах, Кейти! Как это будет чудесно! – сказала Кловер, складывая руки. Кловер верила Кейти не меньше, чем Библии.

– Я не верю, что в газетах найдутся такие дураки, чтобы печатать что-нибудь о тебе, Кейти, – вставила Элси мстительно.

– Найдутся! – заявила Кловер и толкнула Элси.

Вскоре Джон и Дорри убежали куда-то по своим собственным таинственным делам.

– Ну и смешной же этот Дорри со своей индейкой, – заметила Сиси, и все снова рассмеялись.

– Если вы обещаете ничего ему не говорить, – сказала Кейти, – я покажу вам его дневник. Он вел его весной почти две недели, а потом бросил. Я нашла эту тетрадку сегодня утром в шкафу, в детской.

Все обещали сохранить секрет, и Кейти вынула из кармана дневник. Он начинался так:

«12 марта – Ришил висти днивник.

13 марта – На обед был рост биф, и картошка, и капуста, и яблочный совус, и рисавый пудинк. Я не люблю такой рисавый пудинк как у нас. У Чарли Слэка пудинк гараздо лутше. Каша с сиропом на ужин.

19 марта – Забыл што делал. Жареные пирашки на завтрак. Дебби очень плохо их зажарила.

24 марта – Воскресенье. На обед саланина. Учил урок из Библии. Тетя Иззи сказала што я жадный. Ришил не думать столько о еде. Хачу стать харошим мальчеком. Ничево особенново к чаю.

25 марта – Забыл што делал.

27 марта – Забыл што делал.

29 марта – Играл.

31 марта – Забыл што делал.

1 апреля – Ришил больше днивник не висти».

На этом записи обрывались. Казалось, что прошла всего лишь минута после того, как все отсмеялись, а длинные тени уже начали сгущаться, и появилась Мэри, чтобы сказать им, что нужно возвращаться домой к чаю. Это было ужасно – взять пустые корзинки и идти домой, чувствуя, что чудесная долгая суббота кончилась и другой не будет целую неделю. Но было приятно помнить, что Рай всегда здесь и нужно всего лишь преодолеть несколько изгородей – совсем невысоких, и к тому же ни у одной из них даже не стоял ангел, преграждающий путь огненным мечом, – войти и вступить во владение своим Эдемом[6].

Школа миссис Найт, где учились Кейти, Кловер и Сиси, стояла на противоположном конце городка. Это было низкое, одноэтажное здание, за которым находился двор, где девочки играли во время перемены. К несчастью, в непосредственном соседстве располагалась школа мисс Миллер, такая же большая и с не меньшим количеством учениц, и позади нее тоже был двор. Только высокий дощатый забор отделял друг от друга эти две площадки для игр.

Миссис Найт была полная ласковая женщина, медлительная в движениях, а лицом напоминавшая добродушную и дружелюбную корову. Мисс Миллер, напротив, была неизменно проворной и энергичной, с пронзительными черными глазами и закрученными штопором черными кудряшками над ними. Школы вели постоянную вражду, в основе которой лежало сопоставление достоинств учителей и качества получаемых знаний. Девочки миссис Найт по какой-то неизвестной причине считали себя воспитанными, а девочек мисс Миллер – грубыми и не пытались скрыть свое мнение, а девочки мисс Миллер со своей стороны в отместку досаждали им как только могли. Во время перемен они занимались главным образом тем, что строили рожи через отверстия в заборе и поверх него, если им удавалось на него взобраться, а это было не так-то просто, потому что забор был довольно высоким. Девочки миссис Найт тоже неплохо строили рожи, несмотря на всю свою воспитанность. Их двор имел одно большое преимущество перед соседним: на нем стоял дровяной сарай, на крышу которого, возвышавшуюся над забором, было нетрудно взобраться. Там обычно и усаживались в ряд, лицом к соседнему двору, девочки миссис Найт, чтобы позлить врагов своими язвительными выкриками. Вражда «найтш» и «миллериток» – как называли они друг друга – была такой яростной, что порой оказывалось совсем небезопасным для какой-нибудь «найтши» столкнуться на улице с «миллериткой». Все это, как легко представить, чрезвычайно благотворно влияло на манеры и моральные качества всех этих юных леди!