Место, куда направлялись дети, представляло собой густую рощицу в нижней, топкой части поля, неподалеку от дома. Рощица не была большой, но казалась такой из-за того, что деревья и кусты росли очень близко друг к другу и было не видно, где рощица кончается. Зимой, когда земля была сырой и болотистой, никто не ходил туда, кроме коров, которые не боялись промочить ноги; но летом почва просыхала и все становилось зеленым, свежим, полным манящих чудес – диких роз, сассафраса[3], птичьих гнезд. Узкие извилистые тропинки, протоптанные бродившими здесь коровами, вели во всех направлениях. Дети называли эту рощицу Раем, и она казалась им не менее неизведанной, бесконечной, обещающей множество приключений, чем какой-нибудь волшебный лес в сказочной стране.

Путь в Рай проходил через несколько деревянных изгородей. Кейти и Сиси преодолевали их, прыгая с разбега, а младшим приходилось пролезать под брусьями. Оставив изгороди позади, дети оказались в открытом поле и, с общего согласия, пустились бежать, пока не достигли опушки рощи. Там они остановились и неуверенно переглянулись. Входить в Рай в первый раз после долгой зимы всегда было необыкновенно интересно. Кто знает, что могли натворить здесь феи за то время, пока никто из детей сюда не заглядывал.

– По какой тропинке пойдем? – спросила наконец Кловер.

– Проголосуем, – сказала Кейти. – Я предлагаю – по Тропе Пилигримов к Холму Трудностей.

– Я – за! – поддержала Кловер, которая всегда соглашалась с Кейти.

– По Тропе Покоя тоже было бы неплохо, – заметила Сиси.

– Нет, нет! Мы хотим по Сассафрасовой Тропе! – закричали Джон и Дорри.

Однако Кейти, как всегда, настояла на своем. Было решено, что они пойдут по Тропе Пилигримов, а потом тщательно обследуют все свое маленькое королевство и посмотрят, что изменилось с тех пор, как они были в нем в последний раз. После этого они наконец вступили в рощу. Кейти и Сиси возглавляли процессию, а Дорри, волочивший за собой огромный пук веток, замыкал шествие.

– Ах, вот и милый Розовый Букет! Он цел! – закричали дети, когда добрались до вершины Холма Трудностей и увидели высокий пень, из середины которого рос куст дикой розы, уже покрывшийся молоденькими зелеными листиками. Этот Розовый Букет обладал для детей волшебной притягательной силой. Они сочиняли о нем все новые истории и вечно боялись, как бы какая-нибудь проголодавшаяся корова не прельстилась их любимым розовым кустом и не съела его.

– Да, он цел, – сказала Кейти, гладя пальцем один из листиков, – хотя в одну из зимних ночей ему грозила большая опасность. Но он был спасен.

– О! Как это было? Расскажи! – закричали остальные, так как Кейти славилась в семье своими историями.

– Это произошло накануне Рождества, – продолжила Кейти таинственным тоном. – Фея нашего Розового Букета заболела. У нее начался ужасный насморк, и фея вон того тополя сказала ей, что чай из сассафраса хорошо помогает при простуде. И вот она выпила большую чашку этого чая – чашка была сделана из шапочки желудя, – а потом уютно улеглась в темной и густой чаще леса и заснула. А в полночь, когда она сладко посапывала во сне, в лесу раздался топот. Это мчался страшный черный бык с горящими глазами. Он увидел наш бедный Розовый Букет и широко разинул свой громадный рот, чтобы перекусить его пополам. Но в эту минуту из-за пня высунулся маленький толстенький человечек с волшебной палочкой в руке. Это, конечно же, был Санта-Клаус[4]. Он так сильно стукнул быка своей волшебной палочкой, что тот отчаянно замычал и приставил к своему носу переднее копыто, чтобы проверить, остался ли нос на месте. Нос оказался на месте, но быку было так больно, что он снова заревел и ускакал в глубь леса так быстро, как только мог. Тогда Санта-Клаус разбудил фею и сказал ей, что, если она не будет как следует заботиться о Розовом Букете, он поставит на ее место какую-нибудь другую фею, а ее саму отправит охранять самый колючий куст ежевики.