– Как удачно. При желании ты можешь зайти к мистеру Карверу прямо сейчас.

Мистер Карвер кричит:

– Буду счастлив повидаться! Заходите, прошу – что-нибудь придумаем.

– Благодарю вас, мистер Карвер, но я зайду позже. Мне тут надавали поручений – одно, другое.

У мистера Карвера только и вырывается «Ох», как будто он вот-вот заплачет, Мелани улыбается, причмокивает и говорит:

– Кто-кто, а я-то знаю, как это бывает. Сама изо дня в день бегаю по разным поручениям. Как будто у меня других дел нет. Ну что ж…

Она открывает ежедневник, в котором сегодняшняя страница – среда, первый день лета – девственно-чиста.

– Итак, день выбран как нельзя лучше. Мистер Карвер уходит на обед в двенадцать. Возвращается ровно в час. В четыре часа они с супругой едут в Бун, сюрпризом проведать сыновей в церковном лагере. Так что до четырех часов можешь выбирать любое время.

– В два нормально будет?

– Идеально. Как раз в приемные часы. Если, конечно, тебя устраивает.

– Да, вполне.

– Стало быть, ждем тебя ровно в четырнадцать.

– Годится.

– Хорошего дня. Передавай привет Эми и всем родным. Маме. Вашу маму сто лет не видела. Как она поживает?

– Да вы, наверно, сами знаете…

– Нет, откуда? Я давно не…

Отвечаю:

– У нее намечаются существенные перемены, весьма существенные. – И пячусь к выходу.

Мелани прикладывает палец к губам – дает мне знак помалкивать. Потом жестом подзывает к себе и шепчет:

– Ты ничего не сказал про мою новую прическу.

– Да, верно.

– Нравится?

– Как для вас придумана.

– Ты так считаешь?

– Вам очень идет.

Мелани на миг умолкает. Прямо светится вся с головы до ног – метр с кепкой на коньках. Сам не знаю, как это получилось, но я эту женщину осчастливил на весь день.

– Будь я помоложе…

Господи. Опять начинается. Надо рвать когти, Гилберт.

– Ну, пока!

Дверь отворяю медленно, а колокольчик все равно звенит и тренькает.

Опустив стекла в дверцах, трогаюсь с места. Ветер треплет мою шевелюру, норовит выцарапать глаза. Я так оброс, что волосы уже проедают мне плешь.

Проезжаю мимо «Шика», одного из двух городских салонов красоты, и вдруг меня начинает преследовать невесть откуда взявшийся образ Мелани с ярко-оранжевой копной типа сахарной ваты на голове. Копна стоит строго вертикально, будто нетронутая стёрка на карандашном огрызке. Пробую представить, как выглядит Мелани, когда утром выходит из ванной с мокрыми, обвисшими волосами. Смотрится в зеркало и хочет сотворить ложь, которая расшевелит ее и заставит двигаться. Мне никогда не понять, каким образом она сохраняет свой позитивный настрой. Я бы на ее месте, наверно, день и ночь слезы лил.

Смотрю на стрелку – она диктует мне дальнейшие действия. Еду через весь город, на бензоколонку к Дейву. Заправляться у него – одно удовольствие, и причиной тому – отбивка или отбойник, ну, короче, та черная штукенция, которая тянется через всю площадку. Когда по ней проезжают шины, она должна пинькать, или тренькать, или дребезжать. На бензоколонке у Дейва эта фигня давным-давно вышла из строя, и чинить ее он не планирует – придерживается того же мнения, что и я: человек не обязан лишний раз напоминать о своем существовании.

Потому-то я и заправляюсь только здесь. Никакого тебе отбойника, ничего не пинькает, не тренькает, не дребезжит. Просто блаженство.

Заливаю горючки на пару баксов, выбираю себе в шкафчике-автомате апельсиновую газировку и пакет «Читос». Деньги приготовил под расчет.

Дейв говорит:

– Луна-парк, однако.

– В смысле?

– Для бизнеса – золотое дно.

– В самом деле? – переспрашиваю.

– Часть аттракционов на бензине работает.

– А закупают его, надеюсь, у тебя.