Он рассмеялся. Я наверняка выглядела как ничтожество. Просто я не знала о чём говорить, а тут ещё этот суп. А он постоянно смотрел на меня и улыбался. Чего он улыбается? Наверное, с того бреда, который я несу. Сейчас он решит, что я ненормальная и удалится.

Но он не удалился. Его звали Артем. У нас завязался разговор о кино. Это меня успокоило и я перестала говорить о всякой ерунде. С ним было весело и интересно. Он не спускал с меня глаз, и это мне нравилось, хоть и смущало. Я была в центре его внимания и начала понимать, что моя самооценка постепенно поднимается. Так вот оказывается, чего мне не хватало всё это время – мужского внимания! Так вот, оказывается, какое оно, лекарство от кретинизма!

Мы расстались поздно вечером. Я, крадучись, зашла в комнату, чтобы никого не разбудить, и всю ночь (как мне казалось) смотрела на просевший надо мной второй ярус и улыбалась.

Дни полетели со скоростью света. Каждый вечер вместо того, чтобы готовиться к парам, я проводила с ним.

Изредка мимо нас пробегала Вика. Она смотрела на меня, как на врага народа, здоровалась, но ничего не говорила. Я старалась её избегать. Они ведь расстались, но, видимо, болезненно. А тут ещё я сыплю ей соль на рану. Было не по себе. Но говорить с ней я не решалась, да и некогда было совсем.

И вот однажды онаама ко мне пришла. Думаю, в глубине души я этого ожидала. Разговор был неприятный. Он напоминал делёжку косточки между двумя собачонками.

– Он сказал, что вы расстались, – недоумевала я.

– Ну да, расстались!

– Так в чём тогда проблема?

– Ты вообще что ли не понимаешь?!

– Ну нет же, не понимаю! Он не твоя собственность, он взрослый человек, может же наверняка определиться с кем он хочет быть!

– Знаешь что, на чужом горе счастья не построишь! – она развернулась и быстрыми шагами направилась в свою секцию. Я так и не поняла тогда, про какое горе она говорит. Да и вообще, я ничего тогда не поняла.

Под напором частых звонков, милых смс, вечерних посиделок в кухне я таяла не по дням, а по минутам. Каждый вечер я смотрела на свой телефон и знала, что он должен зазвонить. И он звонил. Это было безумно приятно. Учёба отошла на второй план. Все вокруг меня отошли на третий план.

Месяц пролетел очень быстро. Я стала позволять ему целовать меня в щёчку. Он становился всё настойчивее, а я всё дурнее. Было так дико чувствовать его поцелуи. Мои глаза, наверное, вылезали из орбит, когда он это делал. Но было очень нежно, мурашки бегали по спине. Поняв, что я постепенно сдаюсь, он стал подкрадываться к моим губам. Мне не стыдно говорить сейчас, что в 18 лет я ни с кем не целовалась по-настоящему. Мне стыдно было тогда в этом признаться, и я, шутя, уходила от поцелуя. Он понимал мою осторожность, и я была ему жутко признательна. После того, как он сказал, что дождётся момента, когда я к нему привыкну, моя голова готова была взорваться на маленькие кусочки. Он обещал, а я ему верила.

После первого полунастоящего поцелуя он стал ещё настойчивее и всё чаще говорил о семье. Какая там семья! У меня скоро защита первой в моей жизни курсовой, да и вообще, неловко мне с тобой даже целоваться, не говоря уже о шагах к созданию семьи. Это подкупало. Как ни крути, а уши девушки – они и на Луне уши девушки со своими фильтрами. Земля выплывала у меня из-под ног.

Но он так и не создал со мной семью.

Через три месяца наших свиданий он пропал. Телефон постоянно был отключен. Его брат меня избегал. Что случилось? Я начала переживать. Он уехал на выходные к отцу, и после выходных больше не позвонил и не пришёл. У меня хватило смелости сходить к его брату, но тот только молчал, смотрел в пол и ничего не мог сказать. Я начала думать, что с ним что-то произошло и мне просто не хотят об этом говорить. Это сводило с ума. Я совсем перестала думать об учёбе. Я перестала думать даже о себе. Однажды подруга поймала меня за руку в тот момент, когда я шагнула на красный свет. Тогда я поняла, что совсем рихнулась. Наверное, она тоже это поняла, потому что стала активней вытаскивать меня на прогулки, записала нас на волейбол, постоянно водила меня в кино. А я всё думала о нём и заедала своё беспокойство сладким. Время уверенно пережёвывало мою жизнь.