– То есть вы верите в Бога, но не принадлежите ни к какой конкретной религии. Существует ли, по-вашему, противоречие между верой и наукой, как это утверждает Вольтер?

– Нет никакого противоречия. Например, Ньютон убедительно, математически описал, как планеты движутся по своим орбитам. Но какими формулами описать ту Руку, что запустила их в полет?

– Не могу не спросить вас еще раз, напоследок. Вы непреложно убеждены в том, что ваша модель государства, общества принесет людям благо, а не обернется для них в итоге чем-то еще худшим?

Руссо посмотрел мне прямо в глаза. Впервые с минуты нашего знакомства его взгляд казался абсолютно спокойным, уверенным, а голос звучал ровно и весомо.

– Да, я полностью убежден в этом. Чем заметнее в государстве различие в уровне жизни богачей и бедняков, чем более вопиюще положение, когда у одних людей есть только права, а у других – лишь обязанности (вместо того чтобы разделять и то и другое поровну), тем более шатки, неустойчивы и гнилы основы таких обществ и государств. У узаконенной системы бездушной, аморальной, циничной эксплуатации одних людей другими нет и не может быть будущего.

Я поблагодарил философа за беседу и пожелал ему и его жене удачного путешествия.

В Британии Руссо (в обществе другого великого философа XVIII века Дэвида Юма) прожил несколько лет. Юм делал все, чтобы Руссо чувствовал себя комфортно (содержал, терпел все выходки и капризы, даже выхлопотал ему приличную пенсию). Но Руссо считал, что на Туманном Альбионе он находится в тюрьме – в ужасном холодном сыром климате, чужой культуре, вдали от многочисленных поклонников его творчества. Король Франции смягчился и негласно разрешил философу вернуться на родину. Последнее десятилетие жизни Руссо провел в достатке и комфорте, написал еще несколько популярных романов. Но его психическое состояние ухудшалось: он боялся людей, не раз внезапно и тайно менял места жительства, опасаясь преследований.

Руссо умер в возрасте около семидесяти, не дожив до главного события своей жизни – Великой французской революции 1789 года.

Сочинения Руссо стали библией вождей революции. Монархия низложена, все люди объявлены равными. Даже официальной религией Республики вместо христианства объявлена вера в описанное Руссо абстрактное «Высшее Существо».

Но уже скоро страшные гильотины, на которых были обезглавлены сначала тысячи «несогласных», а затем и многие из самих революционеров (в результате борьбы между ними за власть), окрасили это, казалось бы, прогрессивное социальное событие в мрачные, трагические тона. Республика (Директория) привела к еще большему обнищанию простых людей и продержалась всего десять лет, после чего ее свергла контрреволюция, в результате которой к власти во Франции снова пришел император. Но совершенно иного, чем раньше, толка – молодой современный генерал Наполеон Бонапарт. Сейчас, по прошествии двухсот с лишним лет, французы (несмотря на всю кровь и ужасы гильотин) расценивают революцию положительно: как тяжелое жестокое событие, но резко ускорившее давно назревшую модернизацию, обновление их страны.

Оценки философского, идейного наследия Жана-Жака Руссо сильно разнятся. Его всегда превозносили сторонники левых социальных идей, в том числе коммунизма. Критики из лагеря консерваторов обычно упрекали мыслителя в поверхностности и наивном отрыве от реальности, которые впоследствии привели к десяткам миллионов жертв жестоких тоталитарных режимов по всему миру, скрывавшихся под вывеской «обществ всеобщего счастья».

И все же великую идею свободы, равенства и братства трудно назвать не гуманистической.