Ишь ты.

– Доктор Ламарк, вы меня с кем-то путаете. Я простой дежурный астрогатор «Эпиметея», я делаю своё дело и в посторонние дела не лезу.

Но Ламарк даже бровью не повёл.

– Не паясничайте, Ковальский, вам не идёт. Вы единственный из оставшихся на борту, кто вляпался в эту историю с самого начала. Ну так поделитесь информацией, она у вас явно имеется.

Ковальский уселся на край кофра из ребристого армопласта, под которым что-то отчётливо тикало солидным таким метрономом – клац-клац, клац-клац. Уселся, отчаянно зевнул и только после этого ответил.

– Нет у меня никакой информации. Превиос и советник если что и знали, то вряд ли сказали бы. Они вообще трепались без умолку, но всё не по делу, о каких-то абстракциях.

– Хорошо, они упоминали в своих разговорах бран-гравитоны?

Ковальский пожал плечами.

– А что это? Что-то из теории струн?

Ламарк только рукой махнул.

– Хорошо, а «глубинные бомбы» в разговорах упоминались?

– Что-то такое говорили, но я не помню деталей. А к чему эти вопросы?

Ламарк тоже уселся на тикающий кофр, задумчиво потирая подбородок.

– Понимаете ли, в чём дело. Я начинаю предполагать, что мы с вами угодили в какие-то мутные межпланетные дрязги почище Ирутанского инцидента.

– Это вы так решили, потому что ирны замешаны?

– Да тут кто только не замешан. Но судите сами. В одной точке пространства сходятся сразу несколько конкурирующих миссий, задействованных в поисках пресловутого фокуса. И никто толком ничего не знает, да только внезапно в этом же секторе начинают разом взрываться нештатные сверхновые, а потом в их спектрах находятся следы моих «глубинников».

Ковальский подозрительно сощурился, даже сон как-то с него разом слетел.

– Погодите-погодите, так это вы нас чуть вместе с Альционой D в пыль не растёрли?

– Не знаю никакой Альционы, – проворчал Ламарк, – я вообще сюда прилетел по приказу Воина, да и «глубинниками» я со времён докторантуры не занимаюсь.

– Ну вы же говорите, что следы ваши?

– Следы – мои, остальное – не моё. Я ничего такого бы даже по пьяной лавочке не стал вытворять. Это предельно опасное оружие, особенно в неразумных руках, а тут явно орудовал полный идиот!

Было заметно, что доктор хорохорится, а самому страшновато.

– Это очень грязная история, помяните моё слово, астрогатор, помяните моё слово.

– И в чём же её смысл?

Ламарк в ответ пожевал губами, будто подбирая слова.

– Смотрите, все вдруг заинтересовались фокусом. Одни его ищут, причём не считаясь с потерями, другие всячески пытаются эту область пространства перекрыть, да попутно ещё и навести тень на плетень. Почему сюда прибыло не всё Крыло контр-адмирала Финнеана, а только несчастные разведсабы коммандера Тайрена да десант майора Томлина со мной в качестве полезной нагрузки? Что здесь делали Превиос и советник-ирн? Знал ли Воин заранее, что триангуляция успешно случится? Что или кто заперло этот участок со стороны дипа и, в конце концов, причём здесь летящие, разве они не убрались в свою галактику ещё пять террианских столетий назад?

– Ну, этот, как его, посланник Илиа Фейи точно где-то здесь. Формально никаких доказательств присутствия спасителей в пределах Плеяд мы не находили.

– А преследующий нас «Лебедь»?

– Вы же сами сказали, что вас сюда отправил Воин. Воины, насколько я помню, перемещаются на точно таких же кораблях.

– Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что нам надо поскорее отсюда выбираться. Если за нами и правда следят прямо сейчас, то явно с какими-то мутными намерениями.

– Но фокус же всё равно ускользнул! Какой в этом всём смысл!

Ковальский спокойно пожал плечами. Надо бы ещё сходить в душ. Непонятно, когда ему это удастся в следующий раз.