Я смотрю, как Артём недовольно работает инструментами и думаю, что его руки покроются шелушинками от холода. На дворе была зима. Вдруг неожиданно распахивается дверь, я встаю с раскладного шезлонга и поворачиваюсь.

– Здравствуйте, – это было трудно назвать располагающим тоном. Скорее, это было нечто вроде обозначения своего присутствия. Мама Артёма. Она точно знала, что я нахожусь в этом гараже.

– Здравствуйте! – я очень растеряна, и не ожидала встречи в такой…неподходящей обстановке – среди машинных железяк, в теплых валенках до колена, в которые заправлены мужские болоневые штаны на несколько размеров больше моего.  Хотя не думаю, что это хуже, чем когда было с…

– Меня зовут Елена Николаевна, – Елена Николаевна. Елена Николаевна. Елена Николаевна. Я пытаюсь запомнить имя мамы Артёма, повторяя его несколько раз про себя. У меня плохая память на имена, и это не лучший момент, чтобы перепутать имя. Я открываю рот, чтобы представиться, как…

– Это Агата Георгиевна, – Тёма произнес мое имя в сочетании с отчеством, это было слишком неуместно. Это было что-то вроде показного укола в сторону собственной матери. Я знаю, что Тёмины друзья зовут его маму «Тёть Лена», и мне показалось, что ему не понравилось то, что мне она представилась полным именем. Ну что ж, теперь и Тёмина мама подумает, что я высокомерная. Или просто узнает об этом.

– Агата Георгиевна? – бровь Елены Николаевны поднялась вверх и глаза в этот момент демонстративно осмотрели меня с ног до головы.

– Да, можно просто Агата, – отвечаю я с улыбкой, но внутри хочу спрятаться в «домике».

– Хорошо, я все поняла, – от одной этой фразы у меня сложилась почти полная картина характера этой женщины. В руке у нее была непотушенная сигарета, а интонация изложения дала мне понять, кто в доме хозяин. Она невысокого роста и полноватого телосложения, либо так кажется от объемной уличной куртки.

– Артём, ты долго еще будешь? Заедь вечером в магазин, купи хлеба. С утра Марию нужно будет отвезти в сад, – тон Елены Николаевны имел больше тон приказа, чем просьбы. Мария – младшая сестра Тёмы, и меня тогда удивило, что такую маленькую девочку в семье зовут полным именем.

– Хорошо, мам.

– До свидания, – Елена Николаевна чуть обернулась и улыбнулась. Словно запоминала меня, чтобы рассказать впечатления своему мужу.

– Как ты думаешь, я понравилась твоей маме? – параллельно записываю имя Тёминой мамы в заметки на телефоне.

– Ты не можешь не понравиться, Агата, – ты ошибаешься.

Вспоминаю один из болезненных моментов своей жизни – как однажды меня уже не полюбили. Это сильно било по моему самолюбию, но причина была ясна – традиции. Из меня получалась плохая армянская жена. Вот тебе и «барев дзез»! Все это каждый раз всплывает у меня в голове снова и снова, и я не хочу допустить в очередной раз ошибку. Во мне слишком много харизмы, чтобы жить по правилам патриархата, но возможно, как я поняла уже намного позже, иногда и мне можно было бы быть немного помягче. «Она должна делать какие-то шаги, чтобы попасть в нашу семью, а не заявляться и вести себя так, будто бы ей все положено!». Хотя не представляю, как можно выдавливать из себя вежливость, когда ты точно знаешь, что тебе уже не рады.

Я долгожданный и единственный ребенок в моей семье. Мама всегда называла меня «моя драгоценность», поэтому я имею такое необычное имя. И с самого детства во мне было убеждение, что я лучшая на этой планете.

«Помни, Агата, мир создан для тебя, а не ты создана для него», – слова моей мамы прочно выгравированы в моем подсознании. Поэтому, приходя в его семью, я всем видом показывала, как им повезло, но, к сожалению, они так не считали. Интересно, его мать все еще меня ненавидит? Нет, уже неинтересно.