С объемом было все просто.

Когда-то он брал для таких длительных полетов пятилитровые бочонки, они тогда только появились в магазинах. Но вскоре разочаровался. Охладить такой бочонок было сложно. Предположим, раздвинув прочие гастрономические радости, впихнешь его в холодильник. Но не будешь же бегать каждые двадцать минут, чтобы возвращать в холодильник нагревшийся бидон, а потом ждать по полчаса, чтобы снова получить нужную температуру. А теплое пиво он не любил категорически.

Хотя в советское время помнил еще зимние анабасисы отца по прилавкам, над которыми значилось: «Теплое пиво» или «Подогретое пиво». Зима все-таки, и неустанная забота партии и правительства о здоровье советских граждан. Если не было кружек, пиво наливали в пол-литровые баночки. Отец посыпал край кружки или баночки солью перед каждым новым глотком. Текилы-то тогда не было в продаже.

И все же, несмотря на неудобство, любовь (или, скорее, привычка) к пятилитровым бочонкам продержалась у него довольно долго. И дело тут не в качестве пива. Не в процессе открывания или наполнения бокала брызжущей во все стороны белой пеной. Дело опять-таки в детстве. Все мы родом из детства.

Дефицит пива в советское время восполнялся объемами его закупки. В далекие восьмидесятые в исполнении Владимира Кузьмина и группы «Динамик» звучала песня «Плещет волна», описывающая среднестатистические пляжи того времени. Были в ней такие слова:

Чайки кричат, ревет транзистор,

Льется пиво рекой из канистр.

Все такие сытые и умытые

Друг на друга лениво глядят.

Не было тогда на пляжах развитой инфраструктуры. Не было ларьков и магазинчиков, где в любой момент, при любой погоде можно приобрести сушеных кальмаров и несколько бутылок пива. Да зачем бутылок? На каждом пляже нынче пиво разливают по пластиковым бокалам. Причем конкуренция, и по сортам, и по продавцам!

Не было тогда всего этого. Поэтому – канистры. Или бидоны. Он помнил еще этот алюминиевый серый бидон, с холодными боками, с чуть кривой и потому не плотно прилегающей крышкой. Поднимаешь крышку, а под ней – белая пена, под которой угадывается тяжелый янтарь напитка. А были еще бидоны пластмассовые, эмалированные…

Пива должно было быть много, чтобы не кончалось. «За пивом дернулась рука. Не важно – есть еще пока», – какая-то полузабытая строчка из юности. С течением времени он научил себя использовать тару меньшего объема – бутылки и банки. Всегда же можно взять количеством. Ящиками, упаковками.

Важно было определиться с тем, какое именно пиво брать, чтобы с комфортом выдержать семидневную «холостую» осаду. Нужно было выбирать между темным и светлым, между фильтрованным и нефильтрованным.

Второй вопрос он решил для себя лет в тридцать, когда, как поют Антон Белянкин и группа «2ва самолёта» в треке «Небесное пиво»:

Теперь я уже стал взрослым,

Толстым и, вообще, красивым.

Когда ж привезут мне из космоса

Небесного пива?

Учился он тогда в Нидерландах, по обмену, получал специальность маркетолога и специалиста по связям с общественностью. Проживала тогда вся группа великовозрастных студентов в гостинице «Bottle», «Бутылка», что само по себе символично. Гостиница, собственно, была обычным речным пассажирским теплоходиком, поставленным на вечный прикол в Амстердаме, на реке Амстел. Город так и получил свое название: дамба на Амстеле, Амстердам.

Учились усиленно, без выходных, с восьми утра до восьми вечера. Иногда европейские ученые боссы давали воскресенье на самостоятельную работу и подготовку модулей. И тогда можно было посвятить субботний вечер просмотру фильма в тесном номере по англоязычному каналу (в рамках поддержания языкового уровня), пиву и местной сельди, восхитительно вкусной, каковой не сыскать боле по всей Европе. Либо пройтись по местным ресторанчикам.