– Нам подсказал старик на развилке. Он шинами торговал, – ответил Джо.

– Ага, – сказал Картежник, – понятно. Это был старый Мьолльнир. Раньше, давным-давно, у него была большая лавка по продаже шин, а также пункт шиномонтажа рядом с ней, но теперь все это утратило значение.

– Кому нужны шины, когда не хватает топлива, – улыбнулся Джо.

– Верно, – ответил Картежник, – я говорю то же самое. Но старик Мьолльнир продолжает сидеть на том месте вот уже многие годы и направляет людей к нам, хотя нам это уже, в общем-то, и не нужно.

– А как же вы зарабатываете, как живет «Шалман»? – спросил я.

Картежник, казалось, задумался. Он опустил голову и смотрел на свою тлеющую сигарету. Я перевел взгляд на Дона и Билли. Они выжидающе смотрели на него.

– Я расскажу вам одну историю, – сказал он, – мне почему-то кажется, что я могу вам доверять. Но сначала выпьем еще.

Волшебные слова – простейший способ манипуляции, зато самый действенный. «Я могу тебе доверять!» – произносится в глаза, и ваши ставки растут как на бирже. А когда это говорит такой парень, как Картежник, ставки растут в геометрической прогрессии. Я невольно проникся симпатией к этому, судя по всему, многое повидавшему дорожному пирату.

Мы выпили, и мне стало совсем хорошо. Конечно, нет ничего лучше, чем кожаное седло «Харлея» и шум ветра в ушах, но все же иногда простой стул, виски со льдом и приятный разговор тоже нужны. И это место – оно было полностью в моем вкусе. А те приключения, дороги, которые привели нас в «Шалман»… Кто знает, может быть, ничего этого на самом деле и не было. Может, были просто мы – летевшие вчера или сегодня, и был только стакан с виски, и эта сигарета, и неторопливые слова незнакомца в баре посреди Степи.

Картежник начал свой рассказ.

– Когда-то, когда дороги были большими, широкими и не успели еще зарасти травой и покрыться толстым слоем пыли, города дымили трубами огромных заводов, а люди стали забывать, откуда они пришли и что делают на этой земле. Все начало рушиться. Человек позабыл, что корни его – в природе, и расчертил всю землю квадратами дорог, поставил ограничения, а главное – добровольно опутал себя сетями. Он позволил другим людям управлять собой, своими действиями и не мог представить даже малой части своей жизни без одобрения других. Что такое свобода в абсолюте? Об этом толковали и греческие, и римские великие умы, однако все, до чего они дошли, оказалось ненужным. Дайте человеку свободы! Свобода стала символом, ярким флагом, мечтой, идеей «фикс», за которую все стали бороться, даже не понимая, что значит это слово.

Но человек слаб. Как только ему давалось свободы чуть больше, чем он был готов взять, он попросту не знал, что с ней делать и сходил с ума.

Картежник прервался и закурил свою тонкую черную сигарету. Мы с Джо закурили вместе с ним. На меня уже подействовало виски, чувство голода притупилось. За все то время, что мы с Джо были в дороге, в разных местах я слышал множество рассказов и поэтому воспринимал монолог нашего нового знакомого не как какое-то откровение, а, скорее, как приятный фон для вечера. Мне хотелось лишь надеяться, что его рассказ не превратится в бред сумасшедшего, одного из тех, кто не выдержал перемен и теперь своим мракобесием лишь пугал странников.

Однако Картежник совершенно не был похож на такого типа. Он сидел прямо и смотрел нам в глаза поочередно, словно проверяя на прочность. Мы с Джо молчали, не мешали ему собраться с мыслями, зная о том, что перебивать рассказчика в чужом краю – это самое большое проявление невежливости и что иногда, позволив себе задать вопрос невпопад, слушатель рисковал потерять уважение и мог вообще лишиться возможности дослушать рассказ до конца.