Баргест продолжал тянуть меня вниз, оседая всем телом. И когда я уже навис над краем крыши, то смог извернуться и выставить перед собой осиновый кол.

Мы упали вместе. Вместо лапы у монстра уже был грубый обрубок, края которой светились серебряным цветом, шипели и пузырились. Она пыталась встать, но никак не могла перевернуться со спины.

Я высвободил драный ботинок и откатился немного вбок со стороны раненого глаза. Понял, что она не видит меня. И тогда воткнул кол ровно под собачий локоть. Стал отползать и ногой вбил его глубже, а потом еще один раз. Остановился только когда увидел Гидеона, проткнувшего баргеста еще одним колом.

– Малой, ты как? – Гидеон устало прислонился к помятому боку «буханки». – Вставай, надо разрыв закрыть, пока новые не вылезли. Трофеи потом соберем.

– Сжечь ее не надо?

– Надо, но сначала разлом, – сказал священник, протянул мне руку и рывком поднял на ноги. – Слабоват ты, будто и не внук Гордея.

Разрыв, как местные называли дыру в пространстве, из которой шел туман и лезли монстры, нашел Захар. Прямо в сарае той самой Марушкиной кузни, к которой мы ехали изначально. Небольшой, примерно метр в диаметре, неровный круг едва заметно мерцал, как бензиновая пленка на луже. Только стоял он вертикально прямо по центру помещения.

– Маленький еще, – довольно сказал Захар, – вовремя успели.

– А как та тварь тут пролезла?

По моим прикидкам баргест здесь даже лежа не протиснулся бы.

– Здесь уже отожраться успела. Не умничай, блин, жги давай, – подтолкнул меня Гидеон. – Пока расширяться не начало.

Я подошел ближе и вгляделся в радужные круги. Вроде прозрачные, и бревна за ними видны, а приглядишься – и будто проваливаешься, и видишь какие-то неровные силуэты и мечущиеся тени. Ладно, со своим коронным «аминь», я щелкнул зажигалкой и аккуратно поднес пламя к краю разрыва.

Сначала ничего не происходило, только радужные круги брызнули врассыпную, подальше от огня зажигалки. Сама пленка уплотнилась, тени за ней сжались, превращаясь в нечто, похожее на когтистую лапу. Чернота стала увеличиваться, приближаясь, а потом пленка выгнулась, будто кто-то изнутри пытается ее прорвать.

Я почувствовал, как у меня по щеке стекает капелька пота. Кожа стала зудеть, но почесаться я не мог. Боялся отдернуть руку с зажигалкой и ни за что на свете не хотел выбрасывать осиновый кол из другой руки. Покосился на Гидеона, но он совершенно спокойно насвистывал какой-то веселый мотивчик и даже не смотрел на меня. Священник уже где-то раздобыл бутыль местного самогона и как раз наполнял свою флягу.

И в этот момент полыхнуло!

Пленка разрыва вспыхнула, как промасленная бумажка. Подпрыгивая и трескаясь, огонек побежал во все стороны, запахло полынью, черная тень исчезла. Мне даже показалось, что кто-то разочарованно вздохнул, когда остатки разрыва упали на пол горской черного пепла.

И вокруг стало как-то светлее. Как запотевшее окно в ванной, когда на него дуешь феном снизу, туманная дымка стала таять на глазах, возвращая миру привычные краски.

– Янтарь подбери и пойдем трофеи собирать, – велел Гидеон спрятал полную флягу за пазуху и, довольный, приложился к бутылке.

– Че подобрать? – Я окинул взглядом сарай. Я был бы не против урвать себе что-нибудь полезное. Если мы в кузне, может, хоть нож найду?

– А, бесье племя, забываю, что ты считай пришлый! – Гидеон подошел к горстке пепла и аккуратно размазал его носком сапога по полу. – Вон смотри, маленький камушек, похожий на застывшую смолу. Его надо в орден сдать, чтобы награду за закрытие разрыва получить.

Я подобрал маленький камушек, действительно похожий на янтарь, внутри которого застыло миниатюрное черное пятнышко.