— Мы расстались навсегда, — сообщила Арина.

В ее голосе звучало столько пафоса, что сразу было понятно: Алеша переборщил, таская дочь на репетиции.

Я бы туда вообще людей, которым не исполнилось двадцать, не пускала. Русская классика способна до основания разрушить неокрепшую психику.

Впрочем, Алеша в минуты душевного волнения вообще переходил на греческие хоралы.

Вот и сейчас его голос сорвался в неведомые дали.

— Что ты говоришь, дочь моя?

— Что буду жить здесь! Что это такое? — и Арина подняла кусок голубого бархата.

— Бальное платье, — неохотно объяснила я.

Мне захотелось отобрать у нее лоскут, как будто мы были в одной песочнице с ограниченным количеством пластмассовых лопаток.

— Ты что, собралась на бал?

— Пока нет. Но когда начнется бал, у меня будет платье.

Арина замолчала, обдумывая услышанное.

Потом тряхнула белобрысыми волосами.

— Мне надо учить уроки, я пойду в свою комнату, — и потопала в нашу спальню.

Ну да, больше-то ей идти было некуда.

Значит, нам с Алешей оставался неудобный диван в проходном зале.

Ох, почему меня бабушка не научила любить богатых мужчин?

Алеша принялся искать мобильник, а потом отправился на кухню выяснять ситуацию у своей жены номер два.

Жена номер четыре, то есть я, принялась аккуратно собирать ткань.

Бежать, немедленно.

В глушь, в Саратов.

Карету мне, карету!

Я уложила свое будущее платье в рюкзак, на цыпочках прокралась в коридор и нацепила шлепки.

Сквозь неплотно закрытую дверь доносилось Алешино:

— Что значит — невыносима? Это твоя дочь!

Подобно тати в ночи я торопливо обшаривала карманы мужа в поисках мелочи на автобус. Я ведь выскочила из дома даже без телефона, а отправляться в очередной пеший вояж не хотелось. Кто знает, который из бесконечных новоявленных родственников подкараулит меня на трассе в этот раз.

Наконец, обнаружив смятый полтинник, я выскользнула на лестничную площадку.

Свободна!

Свободна!

Дайте мне швабру, и я улечу на ней прочь.

Телефон звонил и звонил.

Просыпаться не хотелось — было то славное утренне-ленивое время, когда солнце уже пробилось сквозь занавески, но его лучи еще не достигли моей кровати.

Телефон звонил.

Из открытого окна пели птички — блаженство.

Еще бы кто-нибудь выключил этот неприятный звук.

Наконец, я нащупала телефон и ответила, не глядя.

— Да?

— Мирослава, — нетерпеливый женский голос, — Арина забыла спортивную форму. Ее надо привезти в школу к третьему уроку.

— Какой затейливый спам, — сонно удивилась я.

— Мирослава, уже девять утра. Ты еще спишь, что ли?

— Кто это?

На секунду в трубке воцарилось молчание, потом женский голос перешел на раздраженное шипение.

— Мирослава, это Лиза, жена Алеши.

— Да нет же, его жена — это я.

— Ты издеваешься? Просто отвези эту чертову форму!

Ах, да. Тихоня-воровка.

Падчерица.

Злая мачеха.

У меня есть муж.

Как все запутано.

— Не могу форму, — пробормотала я, переворачиваясь на другой бок, — у меня сегодня полная запись. Да и вообще… ненавижу все школьное. Я там была белой вороной, понимаешь?

— Понимаю, — насмешливо фыркнула Лиза. — В это как раз легко поверить. Но тебе придется преодолеть свои детские комплексы.

— С чего бы это мне их преодолевать? Я что, похожа на преодолеватора? Ну знаешь, такая супер-дева, которая достает из кармана бластер и уничтожает всех своих противников, так ты меня видишь? Типа я несу возмездие во имя луны?

— Ты несешь чушь!

— Это спорный вопрос…

— Ты отвезешь форму или нет?

— Нет.

Кажется, такой ответ не был прописан в Лизиных скриптах, и она зависла.

— В каком это смысле? — не поняла она.

— В таком, что пока я сплю. А потом буду пить кофе и слушать подкаст про удобрения для роз. А потом спасать человеческие судьбы, раздавая мудрые и полезные советы за умеренную плату. По средам, кстати, скидка для первичных клиентов.