– А вы ко мне записаны на этот день? Вы предварительно регистрировались на прием?

Эти вопросы повергли профессора в полное недоумение.

– Нет, а что, разве надо? – не сразу ответил он.

– У нас сегодня много дел. Сейчас мы начинаем работать с договорами, поэтому записывайтесь и приходите, когда вам скажут.

– Извините, но мне нужно срочно! И потом, мне сказали, что смогут принять сейчас, – возразил профессор. Однако грозный нотариус гнул свою линию:

– Ну, не знаю. Попробуйте подождать… Но вообще-то я не думаю, что у моих помощников будет какое-то «окно». Мы работаем только по записи, и что вам там сказали, я не в курсе. Попробуйте…

Профессор молча подошел к секретарю, протянул пятитысячную купюру и снова сел на стул. Опять на него навалились тягостные воспоминания.

…Обратный путь с вершины оказался заметно труднее подъема и превратился в сплошное мучение. Погода совсем испортилась, ветер продолжал крепчать, крутил снег, лишая восходителей всякой видимости. Нещадные порывы один за другим бросали в лицо мелкие ледяные кристаллы и грозили перейти в непрерывный напор. Собственных следов уже давно не было заметно, и люди старались идти, не теряя друг друга из вида, вдоль гребня горы. К семи часам вечера они окончательно выбились из сил и потеряли ориентировку. Выход оставался один – остановиться, закопаться в снег и переждать там до утра. Но как это сделать практически? Пробовали копать плотный, почти твердый снег ледорубами, но результаты были мизерные, а силы уходили. Вдруг совершенно неожиданно все стихло. Тучи ушли куда-то вниз, появилось голубое небо, и погодный кошмар пропал так же внезапно, как и возник. Сориентировавшись, альпинисты увидели, что каким-то чудом шли совершенно правильно и до рюкзаков уже рукой подать. Между тем начинало заметно темнеть.

В наступающей темноте, практически в сумерках, они дошли до своих рюкзаков, надели их и стали присматривать более-менее пригодное место для ночевки. Уже в темноте решили спускаться по острому снежно-ледовому гребешку. Дима шел впереди, на расстоянии укороченной веревки, а Антон, страхуя, двигался за ним следом. Шли предельно осторожно, но Антон все равно повторял про себя: «Осторожнее, медленнее, не спешить». Впереди темнел лишь силуэт Димы. Вдруг он пропал, и раздался крик: «Держись!» Антон инстинктивно воткнул в плотный снег ледоруб и всем телом навалился на него. Но рывок веревки тут же выдернул его, сорвал Антона, и он вслед за Димой покатился вниз по крутому снежному склону в сторону ледника Звездочка. Антон хорошо помнил, что ледяные поля Звездочки лежат под ними на пяти тысячах метров, а сами они – на высоте семь четыреста. Знал он также, что крутой склон продолжается всего лишь метров пятьдесят, а дальше – край и обрыв к леднику. Вертикальная двухкилометровая скальная стена. В тот же момент Антон со всей очевидностью понял, что задержать падение не в силах ни он, ни Дима…

Но вот падение прекратилось: последовал неожиданно резкий рывок, и Антон больше не скользил по склону, а застрял на тросе, обмотавшемся вокруг его левой руки.

Боясь поверить в это чудо и опасаясь пошевелиться, чтобы не сбросить случайно зацепившуюся за что-то веревку, Антон закричал Диме. Тот ответил, что цел и невредим. Видимо, веревка из-за того, что Антон поленился собирать ее в кольца, врезалась в перегиб на снежном склоне, да так основательно, что затормозила, а потом и остановила падение. Антон снова закричал, чтобы Дима не делал никаких резких движений, а бережно выдалбливал ступеньки ногами в снегу или во льду. Сначала отклика не последовало, но потом Дима ответил, что вокруг него нет ни снега, ни льда. Повернув голову и посмотрев в сторону напарника, Антон понял, что не видит его, а веревка, врезаясь в плотный снег, уходит куда-то за край близкого уже обрыва. Бездна начиналась метрах в двух от Антона. Пока он соображал, как бы вытянуть напарника, висящего на вертикальной стене, движение возобновилось. Медленное, но предательски необратимое движение вниз. Страховочный трос, похоже, мог не удержать их обоих. Вот тут-то Антон и крикнул Диме, что немного стравит трос, а вместо этого просто освободил свою руку, наблюдая за тем, как шнур врезается в снег и утягивается вслед за падающим в пропасть Димой. Если бы не потеря времени на обход ледяных завалов, если бы не излишняя тяжесть рюкзаков, если бы не эти ошибки, они бы не сорвались и напарник Антона остался бы жив. Конец троса до чрезвычайности больно ударил Антона по лицу, разрубил бровь и исчез за краем обрыва…